Пока взрослые вызывали «Скорую помощь» и милицию, соседские дети сбегали к дымящейся промоинами и полыньями реке и принесли красную Надину варежку. Надя – бледная, с высокой температурой, лежала на больничной койке и, смежив веки, молчала как каменная; когда мать размахнулась и ударила ее по щеке, она раскрыла глаза и уставилась на ее руку, но не на ту руку, которой та ударила дочь, а на другую – которой мать много лет тому назад расписалась за чужую бандероль…

Милиционер тоже от нее ничего не смог добиться. Надя твердила, что была на реке с одноклассником Костей Самсоновым. Герман ее не догнал. Куда он девался, она не знает. Костя, допрошенный отдельно, рассказал то же самое – слово в слово. Только добавил, что они с Надей попытались перейти на другой берег к храму Михаила Архангела, но когда ступили на лед, он треснул, и они, провалившись в воду по пояс, с трудом выбрались на берег… После этого вернулись в поселок. Отец рассказал милиционерам, что Герман и раньше исчезал из дома: один раз, никого не предупредив, уехал в Москву с дачниками, в другой раз несколько суток прятался на огородах у Юрки Дикого. Отец был уверен, что Надя и вправду ничего не знает о Германе.

Так, в ожидании, прошло несколько дней. Шуру все время тянуло к реке… Лед уже разломился, река тронулась. Она ходила вдоль берега, подолгу сидела на опрокинутых лодках. После того, как Шура и ночь провела на реке, вызвали бригаду водолазов.

Когда из пузырящейся воды наконец показались медные головы водолазов, Шура вышла из оцепенения и истошным голосом закричала. Женщины, толпившиеся вокруг нее, схватили ее за руки. Шура кричала до тех пор, пока водолазы не выбрались на берег. Потом смолкла и села на снег. Мужчины разоблачали задубевших от ледяной воды водолазов. Милиционер записывал: «Прошли до понтона. Нет его в реке. Если б он утонул, мы б его нашли. Тело не могло унести за понтон». Водолаз, с которого Анатолий снимал костюм, сказал ему: «Зря старались, папаша. Может, сбег твой парнишка?» Милиционер добавил: «Видимо, сбег. Зря парней напрягали». Юрка Дикой, пока Анатолий суматошно хлопал себя по карманам, сунул водолазу в руку купюру: «Согрейтесь, ребята». Женщины подняли послушную Шуру со снега: «Пойдем, Петровна». Прежде ее никто не называл Петровной.

Вечером Костя привез сбежавшую из больницы Надю, закутанную в его пальто. Отец ей обрадовался, как сообщнице. С той минуты, как водолазы вышли на берег, он ожил и почувствовал себя хозяином положения. Надя сильно кашляла, но на это никто не обращал внимания. Она сидела на кровати, опершись спиной о стену. Ни один мускул в ее лице не дрогнул, когда отец, оживленно жестикулируя, стал изображать сцену с водолазами. Он успел уже где-то приложиться к бутылке. «Они говорят: не бывает так, чтобы от человека ничего в реке не осталось, хоть сапог с ноги или еще что! А я им: правильно, сапоги бы точно остались, они ему были велики, правильно, мать?» Шура медленно повернула голову, прислушиваясь. «Водолазы прошли до понтонного моста», – напомнили отцу. Анатолий, довольный, хлопнул себя по коленям. «Верно! Это ж самое главное: прошли до понтона! Дальше понтона, сказали, его бы не унесло!» – «А мы уж решили – утонул», – произнесла Шура, стараясь дотянуться до Нади взглядом. Надя кивнула. «Еще чего – утонул! – повысил на них голос Анатолий. Шура ответила ему виноватой улыбкой. – Сбежал наш сынок, мать! Не вынес нашей ругани! Гера такой, чуть что не по нему – сразу дёру! Было же так, мать?» – «Было», – повинилась Шура. Надя закашлялась. «Вот! Простыла! Бегаете вечно невесть где, что ты, что Гера!» – «А когда Герман вернется?» – тихо спросила Шура. Соседи один за другим выходили на улицу. Костя приблизился к Наде, та сделала ему знак: уйди! Костя вышел. Надя и отец пристально смотрели друг на друга. «Когда! Кабы я знал – когда! – воскликнул отец. – Надо ждать. Запастись терпением. Может, он записку оставил? Поискать надо». – «Может», – сказала Надя, внимательно всматриваясь в отца. «Так ты поищи, Надежда! И не смотри на меня так! Когда он с дачниками убежал, мелом на заборе написал: мол, я в Москве!» – «Надьке таблеток надо давать», – донесся из-за полуоткрытой двери голос Кости. «Да-да, – спохватился Анатолий. – Мать, где у нас есть что от кашля?» – «Не надо мне, – пробормотала Надя. – Подохнуть бы, чтоб этого не видеть». – «А главное, что я забыл вам сказать!.. – совсем зашелся в крике отец. – Тамара-просфорница в этот день переходила реку по льду! А она в два раза тяжелее Геры будет! Вот увидите, Герман скоро появится. У меня нет сомнений». Анатолий в изнеможении опустился на табурет и закрыл лицо руками.