Саймон удивился. Как может столь соблазнительная девушка бояться, что останется старой девой? Она была миниатюрной, и одеяние монахини скрывало многое, но не все. Он видел, что она может похвастать округлостями, столь приятными для глаз мужчины.

– Итак, вскоре мы обручились. Затем, по мере того как близился день свадьбы, я почувствовала перемену в моем женихе. Я решила, что он, должно быть, завел любовницу. – Илзбет покраснела: – Он очень предприимчивый мужчина, так что…

– А он не пытался соблазнить вас до свадьбы?

– Нет. Попробовал однажды, но я дала ему отпор. Больше он не пытался. Вот почему я решила, что у него есть любовница. Тогда я пошла к нему домой, но вскоре, попрощавшись, ушла. Потом, просидев в лесу около часа или больше, я подкралась к дому. У Уолтера не было никакой любовницы, зато я услышала, как он разговаривает с двоюродным братом, Дэвидом. Дэвид восхвалял Уолтера за готовность принести себя в жертву. – В голосе Илзбет зазвучали горечь и гнев, но она и не думала их скрывать. – Уолтер объявил, что его жертва – ненадолго. А то, что Дэвид сказал дальше, раскрыло мне глаза на его поступки.

– И что же он сказал? – спросил Саймон, когда Илзбет погрузилась в молчание.

– Дэвид поинтересовался, как же Уолтер может говорить, что никакой жертвы не будет, если все обвиняют его в убийстве королевского посланника. Я подумала, что Уолтер приносит себя в жертву, но скоро поняла, что ошибаюсь. Роль жертвенного агнца была уготована мне. Уолтер сказал также, что собирается меня спасти, и мне наверняка придется бежать из Шотландии. А у него есть домик во Франции, в котором он намеревался меня спрятать.

Саймон видел – этот рассказ причиняет его гостье боль, и задумался, насколько сильно она любила этого Хэпберна.

Илзбет сделала глубокий вдох, пытаясь бороться с подступающим к горлу гневом.

– Дэвид страшно удивился, что Уолтер все еще намеревается на мне жениться. Однако Уолтер выразился весьма ясно, что никогда не собирался этого делать, что я его недостойна, что он не допустит, чтобы кровь Армстронгов испортила их чистую кровь. Он сказал, что я буду жить с ним в качестве его любовницы до тех пор, пока ему не надоем! Вся история с обручением была частью его плана. Он хотел подобраться к моей семье, узнать о них побольше, чтобы выведать, как лучше свалить на них вину за преступление. Этот человек задумал извести мой клан. Он даже решил, что сможет прибрать к рукам наши земли, если поведет себя правильно и сблизится с королем. Или, быть может, король умрет, и новая власть его щедро одарит. – Она задумалась. – Полагаю, он знал – мы не сдадимся просто так, и у него появится отличный шанс, пока солдаты короля будут слишком заняты, разыскивая нас. Тогда он сможет привести в исполнение свой план – солдатам будет не до него.

– А он сказал, в чем именно состоит его план?

– Нет. Дэвид заговорил о том, как бы избавиться от глупого короля, его льстецов и всех тех, кто вертел королем, как хотел. Никто не захочет навлечь на себя подозрения. Могу лишь догадываться, что Уолтер задумал, чтобы моих родственников переловили и повесили прежде, чем он воплотит в жизнь свой план. Тогда у него будет возможность наложить лапу на наши земли. С другой стороны, он думал, что новый король, возможно, захочет их ему подарить. Так они говорили. А после этого оба ушли в дом.

– И вы не пытались узнать больше?

– У меня не было времени. Уолтер говорил, что ему нужно тщательно обдумать свой следующий шаг. Он хотел от души насладиться зрелищем Армстронгов, закованных в цепи. Я побежала домой, чтобы предупредить своих о заговоре, но мой кузен Хэмфри перехватил меня по дороге. Сказал, что уже слишком поздно: нашли королевского посланника, в сердце которого торчит мой кинжал, и солдаты уже стучат в ворота Эйгбаллы. Мои домашние дали кузену все, что мне понадобится в дороге, и велели ехать к вам. – Она покачала головой: – Подумать только, я считала, что у Уолтера есть лишь один серьезный недостаток – самолюбование.