Щолич блеснул в меня глазами исподлобья и только обреченно кивнул.

– Почему именно Щолич? – спросил начальник полигона.

– Потому что его тогда на артиллерийской позиции не было, – ответил я. – Он непредвзятая личность. Он в это время караулы проверял.

– И каковы версии? – устало пыхнул трубкой начальник полигона.

– Диверсия! – воскликнул инженер. – Враг не хочет, чтобы наша армия приняла на вооружение совершенное полевое орудие.

Многан поднял на инженера злой взгляд. Эта версия ему явно не нравилась.

– Заводской брак, – возразил инженеру фельдфебель Эллпе, внимательно глядевший за полигонным начальством. – Некому тут у нас диверсии производить. Из пришлых на полигоне только вы, заводские, да горцы, которые весь день плац мели, на складах пыль стряхивали и по хозяйству отдыхали.

– Как это отдыхали по хозяйству? – не понял инженер.

– А что тут непонятного? – огрызнулся Эллпе за своих временных подчиненных. – Круглое таскали, а квадратное катали. К складам с боепитанием они даже близко не подходили – те локально отгорожены колючей проволокой, как то и положено наставлением. Занимались горцы разборкой старой материальной части. Вон господин флигель-адъютант, когда еще у нас служил, подал мысль, что у нас тут за полвека столько всего разного накопилось, что можно создать неплохой музей в городе. Хотя бы при Политехническом институте, чтобы новая поросль инженеров не изобретала заново тупиковые решения. А у нас на складах место освободить. Двойная выгода. Я об этом своему городскому начальству докладную записку подавал еще зимой. В ответ приказали составить список будущих экспонатов для вывоза. А тут вчера мне горцев навязали. Ну я их и припряг к делу, с утра они только этим и занимались. Ни к новой пушке, ни к складу боепитания даже не подходили.

– Помню, у тебя обвалованная площадка была на складах, – уточнил начальник полигона. – Она сохранилась?

– Так точно. В настоящий момент пустая она, – ответил фельдфебель.

– Вот туда срочно все эти ящики с новыми гранатами и сложишь, прикрыв от дождя. Не хватало нам, чтобы еще склад боепитания на воздух взлетел вместе со всем полигоном.

– Будет исполнено, господин майор, – взял под козырек Эллпе.

– Тогда что стоишь тут? Действуй.

Когда за фельдфебелем захлопнулась дверь, майор спросил персонально меня:

– А ты, Кобчик, что думаешь об этом? Выдай-ка нам очередную свою завиральную идею, – усмехнулся он в усы, но без злобы.

– Да чтоб у меня хоть одна такая завиральная идея завелась, – с завистью выговорил лейтенант Щолич, забычаривая папиросу в пепельнице, где окурки лежали уже горкой. – Я бы уже богатым был.

– Я думаю, господа, что причина в новой взрывчатке, – выдал я свою версию. – Но тут необходимо химию смотреть. Специалист нужен узкий, а у меня только школьный курс. Но чуйка об этом верещит громко.

– Вот-вот… – всколыхнулся инженер, – наша пушка тут ни при чем.

– Контрразведка все выяснит, – наванговал Щолич.

– Извини, Кобчик, но покидать полигон до приезда представителя военной прокуратуры я тебе запрещаю, – заявил майор Многан.

– Записку-то хоть в город с вашим посыльным отправить можно? – спросил я у него, понимая, что на полигоне я застрял надолго.

– Кому записку? – спросил майор с некоторой опаской в тоне голоса.

– Точнее две записки, господин майор. Одну семье, что я тут задерживаюсь, чтоб не беспокоились понапрасну. Вторую – генерал-адъютанту Онкену, что я задерживаюсь у вас из-за состоявшегося на полигоне инцидента.

– А без этого никак? – с надеждой спросил Многан.