Паршиво на душе. Даже подарок Имрича, который прислал мне пару новых «миротворцев», не радовал. Гоч просто сунул их в посылку Эллпе, ответную на мои апельсины, орехи и вино. Пистолеты находились в деревянной шкатулке, оформленной в лучших традициях дуэльной эстетики.

Потом пришел врач, которого я не пустил к жене до тех пор, пока она не проспится. Сон в ее положении – лучшее лекарство. Эскулап легко со мной согласился, что лучше подождать, пока больная сама проснется.

Ожидая ее пробуждения, я приказал накрыть поляну на веранде и потчевал нашего местного Грауэрмана редкой в этих краях огемской можжевеловкой и вел допрос: почему так?

В ответ доктор от медицины разводил турусы на колесах о том, что науке до сих пор не все ясно, что происходит с таинством зарождения новой жизни. И почему она в некоторых случаях не приживается еще до своего явления на свет из утробы матери.

В общем, когда Элика проснулась, доктор, непривычный к крепкому алкоголю северян, был уже никакой, просто дрова, и его со всей осторожностью отнесли в свободную комнату в атриуме. Не посылать же за ним снова. А так проспится и снова готов к эксплуатации.

Меня же водка совсем не брала. Как вода. Я только каменел в своей обиде на весь свет. Что тот, что этот…

Сидел в полутемной спальне, держа Элику за руку. За вторую ее держала Альта.

Наконец что-то наподобие улыбки мелькнуло на бледных, красиво очерченных губах жены.

– Знали бы вы, как я люблю вас обоих… – тихо произнесла Элика, переводя взгляд с меня на ясырку и обратно. – Я окрепну, обещаю… А ты мне сделаешь еще дочку? Обещай.

Конечно, я пообещал. Со всем жаром. При этом прекрасно понимал, что две подряд беременности для ее юного организма не есть хорошо. И что в следующий раз беременеть у меня жена будет только после восемнадцати лет. Путь для этого мне придется презервативы «изобрести».

Капитан Милютин Щолич благополучно для меня провалил экзамены в Академию генерального штаба и очень удивился, когда Главным управлением кадров генштаба был направлен к нам в Калугу для строительства полигона по подготовке штурмовиков для Западного фронта. После окончания стройки ему приказано возглавить как сам полигон, так и учебный процесс на нем. Все, как мы заранее договаривались с начальником ГАУ.

Я же, соблазнив капитана дармовой рабочей силой пленных, совместил военный учебный полигон с испытательным автодромом для нашей дорожной техники и новых гусеничных машин. Места пока вокруг много. Но… лучше, когда все под присмотром.

– Согласен, но только при условии, что ты проведешь к полигону железную дорогу, – продавливал свои требования капитан. – Как мы без нее и у Многана намучились, сам помнишь. Хоть узкоколейку на конной тяге, но обеспечь.

Чувствовалось внутреннее недовольство капитана тем, что его выдернули как морковку из привычной грядки и собираются неведомыми интригами мне же и скормить. А вот перспектив своих он пока не видел, так как в последнее время свой карьерный рост рассматривал только сквозь призму возможностей выпускника Академии генерального штаба. И условия свои он ставит так, чтобы от его услуг отказались.

А я соглашаюсь.

Мне на калужском полигоне не абы кто, а именно Щолич нужен. Талант у него учебный процесс организовывать.

– Будет тебе «железка». И не декавилька, а ветка нормальной колеи. Кстати, как сам Многан поживает? – спросил я его, разливая вино и придвигая поближе к гостю немудреную закуску.

– Поймал старик удачу за хвост, – завистливо процедил капитан, принимая от меня фужер. – Уже подполковник. А полигон называется теперь Королевским учебным центром. В отставку выйдет полковником и потомственным дворянином. Только вот передать титул ему некому. Детей у него нет и, по-видимому, уже не будет. А ты, я смотрю, уже майор, – кивнул Щолич на мои полевые погоны на френче.