– Мои грехи вернулись, чтобы неотступно преследовать меня, – пробормотал Торманд.

– Полагаю, ты немало грешил, приятель, не так ли? – спросил Саймон, и его губы искривились в легкой усмешке.

– Прелюбодеяние, конечно, грех, – произнес Уолтер.

– Спасибо, Уолтер, – хмыкнул Торманд. – Полагаю, что мне это известно. – Он поморщился. – Да, я часто слышал, как это повторяли моя мать, сестры и тетки – в общем, почти все женщины нашего рода.

– Подозреваю, что и кое-кто из мужчин. – Торманд бросил на друга сердитый взгляд, но Саймон лишь шире улыбнулся. – Ну ты ведь и в самом деле был, ну, скажем так, не слишком благочестивым.

– Мне действительно нравится порезвиться в постели с пылкой женщиной. Но какой же мужчина этого не любит?

– Но большинство из них хотя бы пытаются быть осторожными.

– Я тоже не ложился в постель с кем попало.

– Твоя проблема всегда заключалась в том, что у тебя был слишком богатый выбор, тебе всегда предлагалось слишком многое и слишком щедро.

– Да, – согласился Уолтер. – Девушки так и льнут к этому негодяю.

– А негодяй их не отвергает, – добавил Саймон.

– Я считал тебя своим другом, Саймон.

Торманд чувствовал странную смесь боли и обиды.

Саймон усмехнулся:

– Эх ты, я действительно твой друг, но это не означает, что я должен всегда одобрять то, что ты делаешь. И потом, разве ты не допускаешь, что время от времени я просто немного завидую тебе? Скажи, Торманд, тебе хоть немного нравилась Клара?

Торманд вздохнул:

– Нет, но желание на некоторое время меня просто ослепило. Она была очень искусна.

– Ну, это меня не удивляет. Я уже говорил, что свои первые уроки в любви она получила, когда ей едва исполнилось тринадцать. Хотя временами я бываю не слишком разборчив, но должен признаться, что предпочитаю по крайней мере знать девушку, с которой ложусь в постель, потому что хочу наслаждаться не только ее нежной кожей и темпераментом.

Торманд подумал, что у него было не так много женщин, которые соответствовали бы даже таким скромным требованиям Саймона. Ему не хотелось думать, что он действительно, по выражению его кузины Моры, просто жеребец. Но ведь, насколько ему известно, у него нет внебрачных детей, а разве не производство потомства – единственное предназначение жеребцов-производителей? К сожалению, чем дольше он размышлял над всем этим, тем больше соглашался с Саймоном, что в последнее время стал слишком неразборчивым и ненасытным. Уже несколько лет его требования к партнерше по постели ограничивались лишь тем, чтобы женщина была привлекательной, чистоплотной и темпераментной. Вывод, к которому пришел Торманд, был настолько неутешительным, что он с готовностью вернулся к размышлениям о жестоком убийстве Клары.

– Кроме улики против меня, ты не нашел ничего, что бы указывало на настоящего преступника? – обратился он к Саймону, не обращая внимания на искорку насмешки, промелькнувшую в его глазах, которая свидетельствовала о том, что мудрый Саймон легко разгадал попытку Торманда замять разговор о его любовных похождениях.

– Нет, – ответил Саймон. – Ничего, кроме твоего перстня. Ничего, что говорило бы о том, что кто-то еще был в этой комнате.

– Как такое могло случиться? Если бы ей только пригрозили ножом, Клара завизжала бы так, что зашатались стены.

– Скорее всего, ей просто заткнули рот кляпом. Об этом можно догадаться по тому, как было перекошено ее лицо.

Торманд заставил себя подробно вспомнить все, что он видел.

– Похоже на то. Мне кажется, что, скорее всего, ее пытали в другом месте. Учитывая те страшные раны, которые ей нанесли, я должен был очнуться в луже ее крови. Ее и так было много, и, уверен, умерла она именно в постели, но теперь я все больше склонен думать, что все эти раны и порезы ей нанесли заранее.