Звук мечей, ударявших друг о друга, вывел Кэтрин из задумчивости, и она жестами велела своим людям сбавить скорость. Даже в бледном вечернем свете она видела перед гостиницей людей – вернее, одного человека, окруженного семью другими. Кэтрин заметила про себя, что Ранальду никогда не нравилось сражаться честно, и молча указала своим воинам, что им следует предпринять дальше. Самым большим их преимуществом в предстоящей схватке было то, что они сидели верхом. Очень немногие люди могли выдержать атаку лошади. Когда Кэтрин с удовлетворением убедилась, что ее подчиненные поняли, что от них требуется, она устремила взгляд на человека в центре круга. Его длинные черные волосы были очень похожи на волосы Лукаса. Пытаясь избавиться от этой мысли, Кэтрин ударила в бока лошади и послала ее в галоп.

Лукас отчаянно сражался. Он должен был радоваться тому, что его враги истекали кровью, но Лукас не мог игнорировать тот факт, что и сам он тоже был не в лучшем состоянии. Он был до сих пор жив, и это доказывало, что ему почти удалось восстановить прежние навыки. Но этого было недостаточно, чтобы выйти победителем.

Лукас выбил меч из руки нападавшего и вдруг увидел смятение на его лице. Мужчина, которого он только что разоружил, кинулся было за своим оружием, но вдруг остановился и уставился на что-то позади Лукаса. Его глаза расширились, а лицо стало белым, как пергамент. Люди Ранальда, стоявшие по обе стороны от него, тоже выглядели испуганными. Хоть Лукас и старался не выпускать из виду окруживших его противников, он тоже глянул в ту сторону, в которую смотрели его враги, и изумленно охнул.

Семь всадников скакали галопом прямо к ним. Лошади шли ровно и спокойно. Один всадник ехал немного впереди, остальные – сразу же за ним, выстроившись в линию. Лукас видел, как эта линия медленно изогнулась, и понял, что всадники намеревались окружить напавших на него людей и отрезать им путь к отступлению. Участники этого внушающего трепет маневра замешкались лишь однажды, когда один из них ловко наклонился и поднял сумку, которую бросил Лукас. Их предводитель ни разу не отклонился от курса и продолжал вести за собой людей по прямой линии.

На мгновение время замедлило свой бег. Лукас смотрел, как его враги отражают атаку всадников, и ему казалось, будто они двигаются плавно и медленно. Он видел все очень отчетливо – и то, что устремившийся к нему наездник был ростом гораздо меньше остальных людей, и то, как зловеще развевались по ветру их черные накидки, а темно-синие шарфы почти полностью скрывали их лица. Это была прекрасная, но в то же время ужасающая картина. Потом его враги попытались сбежать, и уши Лукаса заполнил лязг мечей.

Лукас тоже решил было поискать путь к отступлению, когда заметил, что главный всадник замедлил движение. Огромный черный жеребец, на котором он сидел, остановился рядом с ним, и ему протянули необычайно маленькую руку в перчатке.

– Садись, а то один из этих трусов поймет, что тут я очень уязвимая мишень, – сказал ему наездник.

Несмотря на то что его голос был приглушен материей, обмотанной вокруг лица, Лукасу он показался до боли знакомым. Он попытался рассмотреть его глаза, но капюшон черного плаща бросал тень на верхнюю часть лица. Схватившись за протянутую руку, Лукас прыгнул вверх и сел на лошадь позади мужчины. Тот заворчал и с трудом удержался в седле, но Лукаса все равно восхитила сила этого, как он теперь понял, не мужчины, а юноши.

– Моя лошадь… – начал Лукас.

– О ней тут позаботятся, – ответил всадник, пуская лошадь в галоп.