– Все это ей потребно, – прибавил Дарси, – а равно ей надлежит дополнить сие важной сутью, обильным чтеньем развивая свой ум.

– Я более не удивляюсь, что вы знакомы всего с шестью образованными дамами. Я скорее дивлюсь тому, что вы знакомы с такими вообще.

– Ужель вы столь суровы к своему полу, что сомневаетесь в возможности сего?

– Я таких женщин никогда не встречала. Я никогда не наблюдала единства способностей, вкуса и прилежанья, кои вы описываете.

Протестуя против сих неявных сомнений, г-жа Хёрст и юная г-жа Бингли хором вскричали, что знают немало дам, отвечающих подобному описанью, но тут г-н Хёрст призвал их к порядку, горько сетуя на их невниманье к происходящему за столом. Поскольку беседа тем самым подошла к концу, Элизабет вскоре покинула гостиную.

– Элайза Беннет, – заметила юная г-жа Бингли, едва за гостьей закрылась дверь, – из тех юных дам, кои тщатся понравиться противоположному полу, принижая свой собственный, и со многими мужчинами, хочу заметить, добиваются успеха. На мой же взгляд, мето́да сия ничтожна – весьма вульгарная уловка.

– Несомненно, – отвечал Дарси, коему главным образом и адресовалось это замечанье, – вульгарность присутствует во всех уловках, до коих дамы опускаются порою, дабы пленить мужчину. Презренно все, что отдает коварством.

Подобный ответ не вполне удовлетворил юную г-жу Бингли, что не дозволило ей развить тему.

Элизабет вновь появилась среди них, дабы сообщить лишь, что Джейн стало хуже и отойти от нее невозможно. Бингли предложил немедля послать за г-ном Джоунзом, а сестры его, убежденные, что от провинциальных советов толку не будет, рекомендовали отправить посыльного в город за весьма прославленным лекарем. Об этом Элизабет не желала и слышать, однако к предложенью их брата отнеслась благосклоннее; уговорено было, что, если юная г-жа Беннет существенно не поправится, за г-ном Джоунзом пошлют рано утром. Бингли немало переживал, сестры его утверждали, что убиты. Они, впрочем, утишили свои горести дуэтами после ужина; брат же их не нашел лучшего облегченья своим страданьям, нежели велеть экономке уделять больной даме и ее сестре все возможное вниманье.

Почти всю ночь Элизабет провела у сестры в спальне и с утра, к своему удовольствию, смогла сносно ответить на вопросы, кои спозаранку были переданы г-ном Бингли через служанку, а через некоторое время поступили от двух изысканных дам, прислуживавших его сестрам. Впрочем, невзирая на улучшенье, Элизабет попросила отослать записку в Лонгборн, дабы мать навестила Джейн и сама составила мненье. Записка была послана тотчас, и суть ее немедля приняли к сведенью. Г-жа Беннет, сопровождаемая двумя младшими дочерьми, прибыла в Незерфилд вскоре после завтрака.

Г-жа Беннет горевала бы, обнаружь она Джейн в явной опасности; однако, навестив дочь и утешившись тем, что недуг той не внушает опасений, она не желала Джейн скорейшего выздоровленья, ибо таковое, по вероятию, удалило бы дочь из Незерфилда. Оттого г-жа Беннет и слушать не желала Джейн, молившую отправить ее домой; аптекарь, явившийся примерно тогда же, равно полагал, что уезжать нецелесообразно. Мать и три дочери посидели с Джейн, а затем по приглашенью юной г-жи Бингли сопроводили последнюю в утреннюю столовую. Бингли приветствовал их надеждами, что г-жа Беннет не обнаружила юную г-жу Беннет в состояньи худшем, нежели ожидала.

– В таком состояньи я ее и обнаружила, – последовал ответ. – Она слишком больна, чтоб ей переезжать. Господин Джоунз говорит, и думать нечего ее перевозить. Мы вынуждены будем еще некоторое время злоупотреблять вашей добротою.