«Историческая правда» – явление преходящее, шаткое, зависимое от обстоятельств, а потому во вводной главе необходимо пояснить, какие, несмотря на всю их заманчивость, пути исследования были отвергнуты, а какие – стали определяющими для всей работы.

Зачастую до сих пор приходится сталкиваться с выводами о принципиальной открытости Российской империи для иностранцев и ее готовности к их якобы постепенной интеграции и ассимиляции. Основу таких убеждений составляют примеры привлечения отдельных представителей «чуждой» аристократии или местных элит в административные структуры империи или в ее высшее общество. Подобные выводы лежат в основе концепции «многонациональной империи», когда не учитывается существование вдали от столиц, царского двора, а также центральной власти, не замечаются менее заметные группы населения. Надо сказать, что с целью представления в лучшем свете царского и советского империализма, как в российской историографии до 1917 г., так и в позднейшей, воспевшей «дружбу народов», делался упор на российское гостеприимство и открытость. Более того, примеры прибалтийских баронов, грузинских князей, татарских мурз и др., ставших частью российской элиты, призваны были служить, и служат, не только объединяющей россиян идее «всеобъемлющей любви», так близкой еще в XIX в. панслависту Тютчеву, но и выдвинутому Солженицыным лозунгу «двести лет вместе», с помощью которого тот пытается вновь в начале XXI в. объединить евреев и русских.

Процесс интеграции польской аристократии, хотя и принято подчеркивать ее прозападные (бонапартистские, позднее пронаполеоновские) настроения, также может быть на руку сторонникам вышеописанной концепции. Прежде всего это касается той польской аристократии, которая к моменту разделов Речи Посполитой была связана с интересующим нас регионом – Правобережной Украиной, т.е. практически с половиной присоединенных к России территорий. Местечко Тарговица, давшее название польской шляхетской конфедерации 1792 г., которая по замыслу Петербурга стала поводом для второго раздела, а через три года привела к окончательному исчезновению Речи Посполитой, находится, что знаменательно, в этой же части Украины. Именно здесь три крупнейших польских магната, о которых в дальнейшем пойдет речь, перешли на службу к Екатерине II. Как известно, Россия, начиная с конца XVII в., постепенно стала оказывать все большее влияние на внутреннюю политику Речи Посполитой. В XVIII ст. в Польше трижды избирались короли, которым покровительствовала Россия и ради избрания которых она шла на вооруженную интервенцию. Двое из них, Август II и Август III, из саксонской династии были избраны в 1697 и 1734 гг., а Станислав Август Понятовский – в 1764 г. Что уж говорить в этой связи о военных кампаниях против Станислава Лещинского, дважды избранного при поддержке Франции в 1704 и 1734 гг. и дважды низложенного. Однако все это было бы немыслимо без значительной поддержки со стороны магнатов Речи Посполитой, в которой пророссийская котерия контролировала положение дел2.

В середине XVIII в. пророссийскую котерию возглавила «Фамилия» – могущественный род Чарторыйских3, поместья которых находились на Украине. Местечко Чарторыйск, ставшее колыбелью рода, находилось в волынских землях. После первого раздела Польши Адам Казимир Чарторыйский вместе с королем Станиславом Августом Понятовским пытался придать видимость автономного существования польскому правительству. Однако во время восстания 1794 г. под руководством Т. Костюшко он предпочел укрыться в Вене, позаботившись о сохранении своих обширных владений на Украине, где был генеральным старостой подольских земель