Вместо того чтобы рассматривать существование шляхетского плебса, в т.ч. и его правовое положение, исключительно в связи с магнатскими кланами, представляется более важным рассмотреть его во взаимодействии с остальной землевладельческой шляхтой. Подобный анализ даст возможность расширить наши представления о происходящих в XVIII в. изменениях в области мышления и понять, почему для России в конце того же века стало полной неожиданностью столкновение с польской шляхтой с точки зрения ее специфики, отличий и количества.

Дискуссия между сторонниками сохранения шляхетского братства и приверженцами идеи официального лишения шляхетского плебса гражданских прав продолжалась на теоретическом уровне до середины XVIII в., а затем нашла воплощение в конкретных действиях. Станислав Гераклий Любомирский, маршалок сейма, поборник идей идеального сарматизма, воплощения идеалов неостоицизма, издал в 1699 г. работу – De vanitate consiliorum («О тщетности советов»), в которой восхвалял шляхетские добродетели, обосновывая их цитатами из Сенеки, Тацита, Плутарха, Тита Ливия и Юста Липсия. Однако, как следует уже из самого названия, похвала содержала и предупреждение шляхетским высокомерию и пренебрежению к публичному благу. Характерно, что с этого времени реформаторы, выступавшие от имени средней шляхты, видели основной источник несчастий Речи Посполитой в избытке прав, которыми было наделено безземельное шляхетское большинство, принимавшее, как уже отмечалось, минимальное участие в гражданской и политической жизни. Козлом отпущения стал осел, о котором речь шла выше, не желавший, чтобы его понизили до уровня крепостных и лакеев. Уже в 1717 г. Станислав Дунин-Карвицкий, блестящий юрист, выразитель идей зажиточной шляхты, которая к этому времени объявила сперва о создании Сандомирской, а затем и Тарговицкой конфедераций, высказывался в своем трактате об обустройстве Речи Посполитой – De ordinanda Republica seu de corrigendis defectibus in statu Reipublicae Poloniae – за введение постоянного сейма, отмену liberum veto, введение имущественного ценза на выборах на основании декларации о доходах и за создание на этой основе новых избирательных списков в каждом повете. В такой форме впервые нашел выражение принцип деления на активных и пассивных граждан, который был юридически закреплен в 1791 г. Проект Дунина-Карвицкого предусматривал expressis verbis69 отстранение шляхетской «голоты» от участия в сеймиках. В 1744 г., еще за 20 лет до окончания правления Саксонской династии в Польше, отец будущего короля Станислава Августа Понятовского также предусматривал проведение аналогичной реформы сейма и сеймиков, выступая за то, чтобы шляхту представляли лишь землевладельцы. Член католического ордена пиаров (пиаристов), один из выразителей идей Просвещения в Польше, Станислав Конарский в трактате «О действительном способе советов» (1760 – 1763) также высказывался за предоставление избирательного права лишь «истинным шляхтичам», т.е. землевладельцам. Отметим, что тем не менее сторонники сарматских идеалов, а среди них низложенный король Станислав Лещинский, автор работы «Глас вольный, вольность защищающий» (1749), отстаивали идеи непоколебимого шляхетского братства и более того – убедили в несравненной высоте польской «демократии» Ж. – Ж. Руссо, о чем последний писал в «Соображениях об образе правления в Польше» (1771).

В 1764 г. во время избрания, не обошедшегося без демонстрации русских штыков, Станислава Августа на престол в Варшаве собралось лишь 5584 шляхтича. Депутаты из коронных земель представляли 36 сеймиков, а из ВКЛ – 24 сеймика, т.е. от каждого сеймика в среднем было выслано 93 депутата. Совершенно ясно, что «широкие шляхетские массы» не были представлены соответствующим образом. Вплоть до падения Речи Посполитой идея равного представительства использовалась лишь как риторический прием. Последний король, который принимал участие во времена своего предшественника в сеймиковых ритуалах и был избран депутатом, писал в изданных на французском языке мемуарах о том отвращении, которое он испытывал к той шляхте, состояние которой позволяло ей принимать участие в выборах. Истинным испытанием для этого изысканного щеголя в парике и шелковых чулках было раз в два года отправляться ублажать своих неотесанных, а иногда и неграмотных братьев, «делать вид, что ты без ума от их простецких шуток, а что еще хуже – постоянно обниматься с этими грязными и запаршивевшими особами»