Увидев, что я жив и как будто даже нахожусь в надежных руках, толпа вокруг тут же рассосалась. У каждого, разумеется, отыскалось дело поважнее – и только старый князь Юсупов терпеливо дожидался, пока мы с генералом завершим нашу весьма странную беседу.

И, пожалуй, не следовало заставлять его ждать и дальше.

– Ваше сиятельство… – Я шагнул вперед и чуть склонил голову. – Прошу извинить меня за этот… спектакль.

– Скорее, это я должен извиняться перед вами, князь. – Юсупов суховато улыбнулся. – Вы могли бы стать выдающимся актером… Если бы уже не стали выдающимся офицером.

– Благодарю, ваше сиятельство, – отозвался я. – Но, увы, я пока еще не офицер.

– Но непременно им будете. – Юсупов протянул мне руку. – Вас ждет большое будущее, князь.

Я крепко стиснул костлявые старческие пальцы. Несмотря на худобу, силы в ладони Юсупова оказалось предостаточно. Неудивительно – с подпиткой родового Источника не так уж сложно сохранить если не молодость, то хотя бы здоровье.

– Ваш поступок достоин не только признания, но и высшей награды, которую только может пожаловать Ее Императорское Величество. Но, боюсь, все случившееся не покинет этих стен. Подобное просто не может быть предано огласке, никаким образом. – Юсупов огляделся по сторонам и, не выпуская моей руки, продолжил: – И все же могу пообещать, князь: я не забуду, что вы сегодня сделали для страны, для всего дворянского сословия… для моего рода и меня лично.

Я хотел было ответить что-то учтивое, подобающее по правилам этикета – но слова застыли в глотке. Все вокруг видели всего лишь беседу двух князей – молодого и старого. Но я скорее почувствовал, чем понял: происходит нечто куда более важное… и сложное.

Ладонь ощутимо укололо – будто ударило током.

– Я – ваш должник, князь, – негромко проговорил Юсупов, наконец отпуская мою руку. – И если судьбе угодно – однажды мой долг будет уплачен.

Мне оставалось только молча кивнуть: если для этого странного и немного пугающего ритуала и существовали какие-то правильные, нужные слова – я их не знал. Изобразив учтивый поклон, Юсупов отступил на шаг, развернулся – и удалился куда-то в другой конец зала.

А я… Пожалуй, стоило осмотреть рану, связаться с дедом, дождаться Багратиона. В конце концов, отыскать Настасью. Может быть, даже узнать, что с Леной: она как раз спустилась вниз перед тем, как началась стрельба.

Но все это потом.

Я неторопливо – рука все еще заметно побаливала – направился к выходу в коридор. Тем же самым путем, которым шел вместе с Хриплым каких-то десять минут назад. Кругом туда-сюда сновали люди – и в форме, и гражданские, но эта часть зала, похоже, никого особо не интересовала. Только в дверях я столкнулся с невысокой девушкой, которая едва на меня не налетела – видимо, оттого, что глаза ей закрывала длинная темная челка.

– Прошу прощения, сударыня…

Я чуть отодвинулся в сторону, пропуская незнакомку, – и вышел в коридор. Голова все еще немного кружилась, а торопиться было некуда – и я шагал неспешно, чтобы без надобности не тревожить пробитую пулей руку. Первая дверь, вторая, третья – полуоткрытая, с заметной даже в полумраке вмятиной на косяке. Войдя в комнату охраны, я склонился над связанным Хриплым…

И, развернувшись, рванулся обратно в коридор. Пробежал десяток шагов, споткнулся, едва не свалившись на ковер, едва не заорал от боли – и, выругавшись, просто привалился спиной к стене.

Все равно не успею… уже не успел.

И можно даже не спешить рассказать другим, что я увидел в комнате охраны: раскрытую дверь, пустой оружейный шкаф, стол, какие-то бумаги, телефон с оборванным проводом, здоровенную лужу крови на полу.