Кто в своем уме станет стрелять в такого ценного заложника?

– Послушайте, ваше сиятельство… – начал Хриплый.

– Нет, это вы послушайте, сударь.

Юсупов лишь чуть возвысил голос – но на мгновение показалось, что вздрогнул даже пол под ногами. Услышали все – и свои, и чужие… может быть, даже на улице.

– Оставьте требования при себе: здесь они никому не интересны, – продолжил он. – Сложите оружие, сдайтесь полиции. И просите суда и снисхождения государыни императрицы. Подумайте, судари, подумайте еще раз! – Юсупов сделал многозначительную паузу. – Если не о себе – то хотя бы о своих близких.

– Замолчите! – Хриплый снова выхватил пистолет – хорошо знакомый мне кольт. – Мы не желали кровопролития – и не желаем теперь. Но если нас вынудят…

– Расскажите об этом убитым! – громыхнул Юсупов. – Вы уже и так за…

Бах! Бах! Бах!

Слова старого князя потонули в грохоте выстрелов. Откуда-то сверху посыпалась штукатурка. Разрядив в потолок кольт, Хриплый выбросил на пол опустевший магазин – и тут же перезарядил. Сзади сдавленно закричали женщины, кто-то из военных отступили на полшага… А Юсупов даже не дернулся.

Вот так старец. Из железа их тогда делали, что ли?..

– Полиция уже на пути сюда, – устало вздохнул он. – Но еще не поздно принять верное решение.

– Мы уже приняли свое решение, ваше сиятельство! – Хриплый шагнул вперед и нацелил дуло кольта Юсупову в грудь. – В тот самый час, когда пришли сюда. Нравится вам это или нет – вам придется нас выслушать!

– Валяйте. – Юсупов пожал плечами. – Думаю, где-то десять минут у вас есть.

И снова этакая победа. Вряд ли старый князь мог заткнуть рот террористам – но одним своим словом он обесценил, смешал с пылью все, что они собирались сказать. Выставил бессвязным лепетом – который, конечно, послушают, но…

– Мы воспользуемся любой возможностью донести нашу волю и волю простого народа до тех, кто обычно глух к любым словам. Не наша вина, что людям приходится браться за оружие, чтобы получить то, что принадлежит каждому по одному лишь праву рождения!

Хриплый заготовил целую речь и собирался произнести ее во что бы то ни стало. На этот раз Юсупов даже не стал его затыкать – просто едва слышно усмехнулся.

– И не наша вина, что приходится идти на подобные меры. Даже сейчас я могу лишь надеяться, что государыня императрица услышит тихий, слабый голос простого народа. Телевидение, газеты, радио – все принадлежит вам! – Хриплый неуклюже ткнул стволом кольта в сторону Юсупова. – Одаренным аристократам, богачам, которые считают себя выше любого закона – и человеческого, и даже закона Бога!

Все-таки студент: слишком складно говорит. Работяга с завода вряд ли смог бы выдать подобное даже читая по бумажке – а этот, похоже, еще и сочинил все сам. Витиевато, пафосно, длинно… и малоинформативно. Парень распалялся все больше, но пока так и не перешел к, собственно, требованиям.

Наверное, ему будет очень обидно не успеть до появления городовых.

– Может, мы… Все мы до единого! – Хриплый окинул взглядом свою нахохлившуюся и ощетинившуюся винтовками банду. – Умрем сегодня, прямо здесь. Но память о нас будет жить вечно! И вместе с ней будут жить идеи народовластия, которые уже не получится похоронить… ваше сиятельство. – Хриплый подошел к Юсупову чуть ли не вплотную. – Не получится – даже если вы убьете нас всех.

– Вы сами убили себя, сударь. – На мгновение на лице старого князя мелькнуло что-то похожее на искреннее сожаление. – Но, что куда печальнее, своим поступком вы на корню губите те прекрасные идеи, для которых, без сомнения, однажды наступит…