– Подойди-ка сюда, Марк.

Марк взглянул на книгу через мое плечо.

– Какой-то средневековый шифр?

– Сам не знаю. Я все время присушивался, не зашумят ли в коридоре шаги, однако все было тихо. Вежливый кашель, внезапно раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть.

– Прошу вас, сэр, будьте осторожны с этой книгой, – произнес звучный голос с сильным, но незнакомым мне акцентом. – Для меня она обладает особой ценностью. Это древняя арабская книга, и, уверяю вас, она не входит в изданный королем список запрещенных.

Мы с Марком одновременно обернулись. Перед нами стоял высокий монах лет пятидесяти, с худым, аскетичным лицом. Глубоко посаженные глаза смотрели на нас холодно и невозмутимо. К немалому моему удивлению, лицо его было темно-коричневым, словно мореный дуб. В Лондоне я порой встречал темнокожих людей, главным образом в порту, но говорить с подобным диковинным созданием мне не доводилось ни разу.

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы отдали мне книгу, – произнес он мягким и вкрадчивым, но в то же время уверенным голосом. – В свое время ее подарил моему отцу последний эмир Гранады.

Я вручил удивительному монаху драгоценный том, и тот поклонился в знак благодарности.

– Насколько я понимаю, вы господин Шардлейк и господин Поэр? – осведомился он.

– Именно так. А вы брат Гай из Молтона?

– К вашим услугам. У вас есть ключ от моего кабинета? Обычно в мое отсутствие сюда заходит лишь Элис, моя помощница. В комнату, где находятся целебные травы и снадобья, нельзя допускать посторонних. Вы сами понимаете, вещество, которое в малых дозах является лекарством, в больших превращается в яд.

Он многозначительно обвел глазами полки. Я почувствовал, что краснею, как школьник.

– Мы были очень осторожны, брат, – заверил я. – И не тронули ни одной из ваших склянок.

– Очень вам признателен, – с поклоном изрек лекарь. – Какую помощь я могу оказать посланнику его величества?

– Вы хотим остановиться в лазарете. У вас есть комнаты для гостей?

– Конечно. Элис как раз готовит комнату. Но весь коридор здесь забит больными монахами. Они часто требуют внимания ночью, и это может вас беспокоить. Большинство гостей предпочитают дом аббата.

– Лучше мы останемся здесь.

– Разумеется. Но возможно, я могу оказать вам еще какое-нибудь содействие?

Тон монаха-лекаря был исполнен глубокого почтения, но почему-то, разговаривая с ним, я чувствовал себя невежественным пациентом, который не в состоянии перечислить признаки мучающего его недуга. Несмотря на свою странную наружность, этот человек внушал мне нечто вроде благоговейного трепета.

– Мне сообщили, что вы заботитесь о сохранении тела убитого эмиссара?

– Да, это так. Оно находится на мирском кладбище, в одном из склепов.

– Нам бы хотелось осмотреть его.

– Это можно сделать в любое время. Но вероятно, сначала вы пожелаете умыться и отдохнуть после долгого пути. Я так полагаю, ужинать вы будете у аббата?

– Нет, я думаю, нам будет удобнее принимать пищу вместе со всеми монахами, в трапезной. Но вы правы, прежде всего, нам необходимо отдохнуть хотя бы час. Скажите, брат, – добавил я, вспомнив диковинную книгу, – по рождению вы мавр?

– Я родился в Малаге, – с неспешным достоинством сообщил монах. – Теперь она принадлежит Кастилии, но в год моего рождения еще являлась частью Гранадского эмирата. Когда Гранада в тысяча четыреста девяносто втором году вошла в состав Испании, мои родители приняли христианство, но жизнь их от этого не стала легче. Вскоре мы перебрались во Францию и обосновались в Лувене, городе, где проживали представители различных народов. Разумеется, родным языком моих родителей был арабский.