– Значит, наставили Гнусу «фиников», раз очки надел, да?

– А если узнает?

– Не ссы, не узнает. Ладно, все это херня. Вот сегодня дискотека в клубе. Будет большой сбор. Я пойду, а ты?

– Не знаю.

– Поехали, надо начинать за район лазить. А то познакомишься с бабой, и что ты ей скажешь? Что ты на своем районе «нулевой»? Что за район не ходишь? Что в «основе» друзей нет?

– Ладно.

– Надо Быку сказать и Клоку. А Быру позовем?

– Давай позовем. Только думаешь – он поедет?

Вечером на остановке собралось человек пятьдесят пацанов – от восьмиклассников до «старых», которым уже по восемнадцать и даже больше.

– Короче, едем до площади Гагарина, потом пешком в клуб, – говорит Обезьяна. – Не разделяемся, все вместе.

В троллейбусе становимся сзади, а кто не поместился, толпятся в проходах. Цыган громко пердит и орет:

– Пожар!

Остальные тоже пердят. Какая-то тетка на сиденье зажимает нос.

Потом все закуриваем. Народа, кроме нас, в троллейбусе мало. Некоторые оборачиваются, но рыпаться боятся.

– Слушайте анекдот, – говорит Цыган. – Короче, приехал Горбачев в гости к Рейгану, идут они по городу, Рейган все ему показывает, хуе-мое. Тут негритос какой-то стоит, жвачку жует, потом выплюнул, а Рейган ее – в карман. Горбачев спрашивает – нахуя? А Рейган говорит – мы их на гондоны переделываем и к вам отправляем. Потом Рейган приехал к Горбачеву, ну и то же самое, короче. Ходят они, все смотрят. Под кустом мужик с бабой ебутся, мужик гондон выбросил, а Горбачев поднял – и в карман. Рейган, типа, спрашивает – зачем? Как зачем, мы их на жвачки переделываем и к вам в Америку отправляем.

Все опять хохочут, кроме Быка. Он смотрит на остальных, потом тоже смеется.

– Ну что, боишься? – спрашивает у меня Клок.

– Ну, так. Первый раз все-таки.

– Не ссы. Надо же начинать. А ты, Вэк, боишься?

– Пошел ты в пизду.

– Сам пошел.

Приехали. Всей толпой вываливаем из троллейбуса и идем к клубу. На площади перед клубом уже стоит какая-то «банда» – человек пятьдесят.

– Это «ленинцы», – говорит Обезьяна. – Готовьтесь. Будем пиздиться.

Мы идем прямо на них и орем: «Ну, что, готовьтесь», «Счас вам пиздец», «Ленинцы-хуенинцы».

Когда подходим близко, начинается «мочилово». Мне кто-то бьет ногой по почкам, я падаю и получаю еще раз – но несильно – по спине. Вскакиваю на ноги и начинаю «махаться» с каким-то маленьким толстым «ленинцем». Рядом Вэк ногами добивает другого «ленинца» – его сбил с ног Цыган. На Клока напали сразу двое, и он отмахивается от них.

– Менты! – кричит кто-то. Визжит сирена.

– Все, мир! «Стелим» ментов! – кричит Обезьяна.

– Хорошо, ладно! – говорит высокий здоровый пацан-«ленинец», их «основа».

Менты выскакивают из «бобика». Один орет:

– Ну-ка, быстро разойтись, что такое?

– Сзади заходите! Окружаем ментов! – кричит Обезьяна.

К «бобику» со всех сторон бегут пацаны. Мент тянется к кобуре, потом убирает руку и лезет обратно в машину. За дверь уже схватились, не давая ему ее закрыть.

– Заводи, еб твою мать! – кричит мент. – А ты вызывай подкрепление!

Водитель пытается завестись. Дверь отламывается, и руки тянутся к менту. Он выхватывает пистолет и направляет на нас.

– Назад, блядь, пидарасы. Убью на хуй!

– Ни хуя себе, а я думал, у него там тряпки, – говорит Цыган. Видно, что он на самом деле удивлен.

Толпа отступает.

– Заводи ты, еб твою мать!

«Бобик» заводится, но ехать некуда – со всех сторон машину окружает толпа пацанов. «Ленинцы» перемешались в ней с нашими – «рабочими».

– Бей им окна, блядь, – орет Обезьяна.

– Я тебе разобью счас. Хуярь по толпе, дави их на хуй! – говорит мент водиле.