В своей каюте при музее Иванов-Седьмой сел за стол, включил настольную лампу, надел очки и достал толстенную папку, на которой цветными фломастерами было художественно выведено: Сквозь XX век. Мемуары офицера Авроры.
Взял чистый лист, раскрыл старую союзовскую ручку с золотым пером, подаренную когда-то сослуживцами на день рождения, и стал писать свою ежедневную норму. Норма была одна страница. Страниц таких лежало уже полтора ящика, а масса случаев, историй и, главное, мыслей оставались еще незаписанными.
Палец болел, и мысли были соответствующие.
В любой момент морского офицера подстерегает смертельная опасность, – четкими черными чернилами чертил Иванов-Седьмой. – И к этой опасности он готов с того момента, как приносит присягу на верность Родине. Но ничто не может сбить его с намеченного курса жизни и службы. Рифы и мели…
Куда присобачить рифы и мели, так сразу в голову не приходило, он их зачеркнул и начал новый абзац:
Однажды на Авроре я был во время плановых работ травмирован тяжестью, незакрепленной по вине ответственного лица. Пришлось обратиться к врачу. Врач был молодой, не очень квалифицированный и не пользующийся уважением команды. Помощь была оказана без наркоза. Превозмогая боль, я вернулся к исполнению своих служебных обязанностей.
Настроение улучшилось. Мемуарист мстительно улыбнулся. Но поскольку про обязанности неоднократно излагалось раньше, в поисках нужных слов он посмотрел в иллюминатор. В иллюминаторе пьяные финны на набережной фотографировались на фоне Авроры. Вечер сгустился, и пейзажу за пределами вспышки запечатлеться не светило. Но это было не принципиально.
Отрадно знать, стоя на палубе революционного крейсера, что славные традиции не утеряны, и частица твоего мирного ратного труда еще послужит делу мира и прогресса… Далее следовали варианты окончания фразы:
а) во всем мире;
б) родной страны;
в) моей истерзанной державы.
Отделил следующий кусок тремя пятиконечными звездочками, и сделал лирическое отступление:
«Прекрасна и грозна Аврора в закатный час, когда меркнущее солнце золотит последним лучом гордо реющий андреевский флаг. И как бы трудно ни было кругом, невольно вспоминаются слова песни: „С нами Бог и Андреевский флаг!“
И гордостью греет знание, что что бы ни предстояло, ни один моряк Авроры не посрамит чести корабля, на котором посчастливилось ему служить, и преодолеет любые трудности, проявив мужество и смекалку. Авроровцам не привыкать! Как всегда – перед нами великие задачи!»
11
……
……
– Ты с ума сошел! – сказал Колчак. – Выпил и охренел. А шутка была бы ничего. В стиле.
– А если не шутка? – сказал Ольховский.
12
Крейсер I ранга Аврора
Спуск на воду – 11 мая 1900 г.
Вступление в строй – 18 сентября 1903 г.
Водоизмещение – 6130 т.
Длина по ватерлинии – 116,8 м.
Ширина – 15,8 м.
Осадка – 5,6 м.
Максимальная скорость, первоначально – 19,0 уз.
Дальность плавания экономическим ходом —
4000 миль.
Бронирование: броневая палуба – 38 мм;
Бронирование: боевая рубка – 152 мм.
Вооружение: 6-дюймовых (152 мм) орудий главного
калибра – 14;
Вооружение: 3-дюймовых (76,2 мм) зенитных
орудий – 6;
Вооружение: торпедные аппараты 381 мм – 3.
Штатный экипаж – 637 (23 офицера, 614 нижних чинов).
Часть вторая
Р.В.С
1
Началось все не с того, чего началось, а с любви, и даже не с любви, в которой Шура был не уверен, хотя Майя доказывала это ему предлагаемыми ей способами, а с танцев, когда Шура в увольнении пошел на дискотеку в бывший клуб Первой пятилетки, куда по незапамятной традиции ходят в увольнении военнослужащие срочной службы с целью знакомства с девушками и завязывания с ними дальнейших отношений, вероятность чего очень велика, потому что девушки посещают упомянутый клуб, подразумевая возможность тех самых дальнейших отношений с военнослужащими, среди которых отлавливаются очень даже ничего мальчики, в том числе порядочные и поддающиеся на превращение завязавшихся отношений в серьезные, а если и нет, то и несерьезные отношения бывают очень хорошими и глубоко желанными, способными одарить обоюдным счастьем, которым и наслаждались Шура с Майей по тем воскресеньям, когда его отпускали в увольнение, и Майя делала все от нее зависящее, чтобы их отношения стали как можно серьезнее, Шура же в свою очередь прилагал все усилия, чтобы их счастье было как можно полнее. Выражаясь кратким языком кубрика, Шурка завел бабу в городе.