Вислов все еще со страхом смотрел на Яковлева, ожидая своей участи.

– Скажи я Пушкову как есть, – добавил Петр Петрович, заметив это, – у него не будет выбора, как судить вас, несмотря на все обстоятельства. Поэтому я ему предоставлю другую версию. Более убедительную, чем то, что произошло на самом деле.

– Почему?

– Да потому что не молись ты тогда в овраге, я бы никогда не догадался что вы с братом как-то с этим связаны!

Лицо Алексея уже выражало не страх, а недоумение.

– Ты сказал «упокой душу невинно убиенного», хотя мы еще не знали, что Масленников был убит.

– Вам вместо Евгения Максимовича надо стать начальником, не меньше.

– Уж увольте, – отмахнулся Яковлев и, бросив короткий взгляд в окно, добавил. – Вот, кстати, он. Давайте, Алексей. Не выдавайте нас обоих и, если что, подыграйте.

– Где эта мразь?

В квартиру, открыв дверь ногой, размашистым шагом зашел Пушков. Увидев сидящего за столом Алексея, он подскочил к нему, взял за грудки и поднял.

– Где твой брат? – заорал он ему прямо в лицо. – Обоих сгною!

– Успокойтесь вы уже наконец! – вмешался Петр Петрович. – Варежки нашлись, ну посидят братья пару дней в камере для воспитания. Думаю, хватит с них.

Пушков продолжал держать Вислова, тяжело дыша. Потом резко отпустил, после чего свалился на софу без сил.

– Вы осмотрели тело? – спросил он врача, отдышавшись.

– Осмотрели. И готовы вынести заключение.

– Не томите, Яковлев. Я так устал, что, наверно, усну у вас прямо здесь.

– Ну что ж, – приступил к своей второй, «официальной» версии Петр Петрович. – Масленников проник в храм через алтарь, как это всем уже ясно. Провел некие ритуалы, после чего поднялся к колоколу с целью ударить в него некоторое количество раз.

– А где ему по затылку-то вдарили? – перебил Пушков.

– Там и вдарили, – продолжил Яковлев. – Раскачав колокол для последнего звона, Масленников отворачивается, может быть, чтобы посмотреть в скольких окнах загорится свет после его выходки, но не отходит на должное расстояние и получает удар вернувшимся колоколом по затылку. Потеряв равновесие, он падает.

– Браво, Шерлок! – Пушков все еще распластавшись на софе, лениво похлопал. – Теперь мы можем расходиться?

– Попрошу заметить, Евгений Максимович, – Петр Петрович, захотел оставить последнее слово за собой. – Есть более важное дело, которые мы сегодня закрыли.

– Это какое же?

– Дело о пропавшей паре варежек.

– Идите к черту, Яковлев!

У меня три папы и секретарша Славик. Если я где-то об этом рассказываю, все округляют глаза. Как по мне, ничего необычного. Мамуля трижды выходила замуж, и каждый раз – удачно. Для меня.

Папа №1 не был моряком дальнего плавания, но, по мнению бабули, слишком долго плавал. Уже в два года я знала, что папа-полицейский всегда на работе.

Папа №2 был бизнесмен, а не бандит. Но, по мнению бабули, все богатые люди – бандиты, а он был богатым.

Папа №3 не ловил ворон. Он был философом, но, по мнению бабули, он был бездельником.

С отцами мне несказанно повезло. Мамуля сказала им «adios», но все трое звали меня дочкой и щедро делились житейской мудростью.

Я окончила юридический: папа №2 и №3 одобрили выбор. Первый хотел иметь своего юриста на случай непредвиденных обстоятельств, второй надеялся, что там я быстро осознаю тщетность бытия. Папа №1 не голосовал: он был на работе.

Получив диплом, я занялась организацией свадеб. Назло всем. Кстати, первую свадьбу я организовала еще в утробе матери. Это ее слова, не мои. Благодаря мне родители и поженились. Я была незапланированным, но любимым ребенком: назвали меня Дариной, что означало «Божий дар».