– Пиппа, сделай это для папочки, – уговаривал Стивен. – Мне нужна твоя красивая фотография, я хочу отправить ее бабуле и дедуле.

Губки цвета розового бутона снова сжались, маленькие красивые бровки нахмурились, но Пиппа, наконец, тяжело вздохнула, совсем как крошечная старушка:

– Ох, ну ладно. Хорошо.

Стивен поставил дочь на перевернутый деревянный ящик, привел в порядок ее волосы и платье, а потом сделал шаг назад. Я поймала свою модель в объектив и сделала снимок. Превосходно. Но, стоило мне повернуть камеру, чтобы показать цифровое изображение Девону, как я тут же поняла: этот снимок был не самым удачным, не тем, который стоит корректировать, обрабатывать и отдавать клиентам, чтобы они повесили на стену.

Маленькие ручки обвили мои колени, и я взглянула на поднятое вверх личико.

– Дай посмотреть, Ливия! Дай посмотреть картинку!

Я опустилась на колени перед девчушкой и показала ей фото на экране фотокамеры. Пиппа нахмурилась:

– Мне не нравится!

– Тсс… – заговорщически зашептала я. – Не говори об этом своему папе, а то он заставит тебя сидеть здесь ради нового снимка.

Даже в свои четыре Пиппа была достаточно смышленой, чтобы понять: ее лучшее оружие – улыбка. Девчушка захихикала, и я последовала ее примеру. Когда Пиппа обняла меня, и ее маленькая, мягкая щечка прижалась у моей, я уловила ароматы детского шампуня и смягчающего кондиционера для ткани.

– Почему бы тебе не поиграть с кукольным домиком? – предложила я Пиппе. – Разреши мне показать эти картинки твоим папам.

– Но я тоже хочу смотреть картинки!

– Ты обязательно все посмотришь, – пообещала я, зная, что шалунья будет настаивать на своем, и все-таки не желая потакать каждой ее прихоти, подобно двум любящим папашам. – Но сначала я должна перенести снимки в свой компьютер. Поиграй пока.

– Она тебя слушается, – констатировал Стивен с измученным вздохом, когда Пиппа вприпрыжку побежала в угол, где я поставила свой старый кукольный домик. – Слава богу.

Пожав плечами, я аккуратно вытащила карту памяти из задней части фотокамеры. Я отнесла ее к длинному, видавшему виды столу, который использовала вместо оборудованного рабочего места, и впихнула в кардридер, присоединенный сзади к моему макбуку. Моя программа для обработки фотографий открылась, демонстрируя ряды снимков, которые я сделала. Стивен и Девон подтащили свои стулья к столу и уселись по обе стороны от меня.

– Посмотри-ка на это, – сказал Стивен, показывая на три фотографии. – Великолепно, Лив. Просто изумительно.

Мои щеки залились румянцем от гордости.

– Спасибо.

Нет, серьезно! Ты только посмотри на это! – Девон ткнул пальцем в один из снимков Пиппы. Ее фигурка освещалась лучами, струящимися из находящегося сзади большого, высокого окна, девочка кружилась, и ее платьице легко разлеталось вокруг коленей. – И как только тебе удается так фотографировать?

– Практика. Талант. – Я кликнула на снимок, чтобы увеличить его, и принялась менять некоторые настройки, чтобы выделить контраст света и тени. – По большей части практика.

– Фотографировать может каждый. Но то, что делаешь ты, – искусство. Настоящее искусство. – В голосе Девона звучал благоговейный трепет. Отвернувшись от монитора, он посмотрел на меня. – Представляешь, а она рисует. Пиппа рисует. Педиатр говорит, что дети ее возраста могут только калякать что-то невразумительное, а она уже рисует целые фигуры.

– А я не рисую, – мягко отозвалась я и снова сосредоточила внимание на работе.

– Да я просто рассказываю, – тихо ответил Девон.

Мы еще какое-то время рассматривали фотографии, мои приятели выбрали те, что понравились больше всего, а потом я обработала эти снимки, убрав все недостатки. Я сделала диск для Девона и Стивена, записав туда как подкорректированные фотографии, так и необработанные – на тот случай, если они вдруг понадобятся. Просматривая снимки, я задержалась на изображении Пиппы на фоне окна.