Ксиа колебался. По прежним встречам он отлично представлял себе ее срам. Он похож на сочный цветок пустынного кактуса, с выпяченными мясистыми лепестками пурпурного цвета. К тому же Ксиа всегда испытывал напряженное наслаждение, когда помешивал похлебку в горшке своего хозяина. Шала однажды описала Ксиа мужской орган полковника: «Он похож на изогнутый клюв нектарницы. Тонкий и кривой. Чуть отхлебнет нектара и тут же уходит».

Мужчины племени сан славились размерами пениса, несмотря на их миниатюрный рост. Шала, обладавшая огромным личным опытом в таких делах, считала Ксиа «одаренным» больше всех прочих мужчин его племени.

– А где он?

Ксиа разрывался между долгом и искушением.

– Уехал вчера с десятью своими людьми.

Она взяла Ксиа за руку, провела в кухню, закрыла дверь и заперла ее на засов.

– Куда они пошли? – спросил он, когда Шала остановилась перед ним, расстегивая платье. Кайзеру нравилось одевать ее в яркие индийские платья, и он покупал ей на складе братьев Кортни дорогие жемчужные ожерелья и другие украшения.

– Он сказал, что они идут за фургонами Бомву, рыжего, – сказала она и позволила платью соскользнуть на пол. Ксиа резко выдохнул. Сколько раз он видел эти груди, столько раз испытывал огромное наслаждение.

– Зачем он идет за этими фургонами? – спросил он, взял в руку одну ее грудь и сжал.

Она мечтательно улыбнулась и придвинулась к нему.

– Он сказал, что они приведут его к беглецам: к Сомойе, сыну Кортни, и женщине, которая сбежала с корабля, – ответила она хрипло. Подняла его набедренную повязку и просунула под нее руку. Глаза ее похотливо скосились, и она улыбнулась, показав мелкие белые зубы.

– У меня мало времени, – предупредил он.

– Тогда скорее, – ответила она, опускаясь перед ним на колени.

– В какую сторону он пошел?

– Я следила за ним с вершины Сигнального холма, – ответила она. – Они пошли по прибрежной дороге на запад.

Она уперлась локтями в пол, чтобы удерживаться на месте, и наклонялась вперед, пока ее невероятные золотистые ягодицы не поднялись к крытому тростником потолку. Ксиа склонился к ней, развел ей колени, протиснулся между ними, держа Шалу за бедра, и притянул к себе. Когда он развел ее мясистые лепестки и глубоко проник в них, она негромко вскрикнула.

В конце она снова вскрикнула, но на этот раз словно в предсмертной муке, упала ничком на пол и лежала, слабо дергаясь.

Ксиа встал и поправил кожаную набедренную повязку. Потом поднял лук и колчан и повесил их на плечо.

– Когда ты вернешься? – спросила она, садясь.

– Когда смогу, – пообещал он и исчез в ночи.

Перевалив через вершину холма над Хай-Уэлдом, Баккат увидел, что во всем поместье кипит необычайно бурная деятельность. Все слуги были чем-то заняты. Конюхи, их помощники и погонщики фургонов выводили из загона в дальнем конце крааля тягловых быков. Они уже подготовили четыре упряжки по двенадцать быков в каждой, и эти упряжки направлялись по дороге к поместью. Другая группа пастухов отобрала небольшое стадо овец с жирными курдюками, дойных коров с не отнятыми от вымени телятами и запасных быков для упряжек и медленно гнала их на север. Стадо уже растянулось настолько, что первые животные превратились в точки, едва заметные в тучах поднятой пыли.

– Они уже пошли к проходу реки Гариеп на встречу с Сомойей, – довольно кивнул Баккат и начал спускаться по холму к поместью.

Войдя во двор, он сразу увидел, что подготовка к выступлению почти закончилась. Возле склада, на погрузочной наклоненной площадке, Том Кортни в рубашке, без сюртука, отдавал распоряжения рабочим, которые относили в фургон последние ящики.