— А что требовал? — заинтересовался Степка. — Почему не понравился тебе с первого взгляда?

— Слишком суровый. Он не смог бы воплотить мечты Катерины, даже при великом желании, — как можно увереннее произнесла я. — А его поступки говорят сами за себя. Предупредил Катерину, что после свадьбы она не сможет покинуть Вороний лог. И запретил ей общаться с родными и близкими. За все пять лет сестра не написала мне ни единого письма, не позвонила, не приехала в гости. Выйдя замуж, она словно стерла свое имя с лица земли, пропала для мира…

Я бросила тоскливый взгляд на клочок бумаги, зажатый в руке. Всего лишь записка, со скупыми и наверняка неискренними словами сожаления. Без подписи и обратного адреса.

— Они не позволили мне прибыть на похороны, — со злостью произнесла я. — Не дали даже попрощаться.

— Согласен, это немыслимо, — согласился Степка. — И жестоко. Но вдруг у них были причины не приглашать тебя в свое поместье?

Я замялась. Разумеется, подобное приходило мне в голову, и не раз. И все же смириться с ситуацией — значит, признать собственную слабость. Отказаться от сестры, отречься от прошлого. Не могла я так поступить, не имела права…

— Лерочка, что собой? — спросил Степка, заглядывая в глаза. — Ты сейчас выглядишь так, будто на войну собралась. Помнишь, мы ставили сцену по теме битвы за Сталинград? Ты тогда играла медсестру, вытаскивавшую раненых с поля боя… Сейчас у тебя точно такое же выражение лица. И это меня пугает.

— Ты прав, — пришлось согласиться. — Я полна решимости.

— Уж не собираешься ли ты отправиться в Вороний лог? — спросил Степка. Несмотря на многолетний опыт перевоплощений, он не смог скрыть испуга. — Прошу тебя, не делай этого…

Я поднялась, подобрала записку и порвала в клочья.

— Они не отделаются от меня короткой запиской. Не на ту напали. Я поеду туда и выясню все о смерти сестры.

— Ты ненормальная, — отчитал Степка. — Что, если местные правы, и тебе там грозит опасность? Зачем так рисковать, Катерина мертва, ее уже не вернешь. А месть — это удел слабых.

— Я еду не мстить, — отринула я его предположения. — Проститься с сестрой. И… Не знаю, назови предчувствием, но мне нужно туда попасть. Чувствую, что нужна там.

— Кому? — обреченно спросил Степка. Подошел и попытался обнять. — Твое место здесь, ты нужна труппе, зрителям… И мне.

Я сделала шаг назад, уклоняясь от объятий. Вскинула голову и заявила:

— Не знаю, кому, но нужна совершенно точно. Еду, и не уговаривай.

— Ты всегда была упрямой, — вздохнул Степка. Подошел к двери и, прежде чем выйти, посоветовал: — Понимаю, сейчас берут верх эмоции, и ты не можешь рассуждать здраво. Надеюсь, это пройдет. Нет ничего такого, что не сможет вылечить лучший лекарь — время.

— Боюсь, мне не поможет и оно, — произнесла я. — Ты просто не знаешь всех обстоятельств. А если бы знал, то, возможно, никогда не пытался завязать близкие отношения.

— Ты на себя наговариваешь, — улыбнулся Степка. — Я всегда буду твоим другом, ты же знаешь…

— Тогда сделай одну вещь, — попросила я. — Никогда, ни при каких обстоятельствах никому не рассказывай о моей сестре. И обо мне тоже.

3. Глава 2

Корбл

В Вороньем логе наполненные ежедневной рутиной дни обычно тянулись, точно в замедленной съемке. Лишь трижды в день размеренная монотонность сменялась вспышками исступления.

Не сегодня. Этим вечером в замке творилось нечто невообразимое. Казалось, даже воздух пропитался гневом и подрагивал, точно наэлектризованный. Настенные часы с неприличной торопливостью отсчитывали минуты. Пламя камина с треском пожирало дрова.