Заметив вокруг себя сумрак, мысленно чертыхаясь, бросился в комнату, подчищая за собой следы магии и вслушиваясь в происходящее на кухне.

— Почему демона? Ну не любит он тебя, но не обзывать же из-за этого! — защищала меня девушка.

— Да ты видела как с его крыльев тьма сочилась?! Выкинь его, нафиг, на улицу! — взревел парень.

— Какая, к черту, тьма? — взвилась моя хозяюшка. — Я ничего не видела! Ты с ума сошел, какая улица? Так, Лёш, сейчас я не хочу с тобой говорить. Уходи!

— Хорошо. Нам, действительно, надо остыть. Поговорим потом. Но о том, чтобы избавиться от этой птицы — подумай.

Шаги и звук захлопнувшейся двери сказали, что парень ушел, а я ждал появление девушки.

Коктейль горячих эмоций клокотал во мне на Лёшку, на себя, на Свету: злость, гнев, раздражение, обида, непонимание. Мало этого, у меня не укладывалось в голове как получилось, что я настолько потерял выдержку, позволив магии вырваться из-под контроля. Хорошо, что Света не видела. Не хотелось её пугать, всё же зрительный образ сумеречной силы не для слабонервных. А девушке и так досталось за последнее время.

А вот то, что это увидел Лешка — плохо и непонятно. Света могла увидеть магию из-за того, что я применял её к ней. А вот парень, хоть и смотрел на меня, видеть не должен был. В нем самом я не чувствовал магии. Но он сумел заметить, понять и испугаться. Я не боялся, что девушка послушавшись своего друга выгонит меня на улицу: переживу. Пусть будет тяжело в чужом мире, но выживу. В академии нас учили и не такому. Вот только без магии это было проблематично, да и портал я смогу открыть нескоро.

Света тихо подошла к окну на котором я сидел уставившись на улицу. Я видел её отражение в стекле, слышал дыхание, вот только поворачиваться не хотел. Пусть выгоняет, пусть ругается и кричит, главное, чтобы не боялась и не называла меня птичьей кличкой. Это было обидно, она задела мою гордость. Можно было себя уговорить: она не знала, ты среди чужих, это для моего же блага… Но я не хотел. Из её уст это “Каркуша” — звучало оскорблением.

— Сирион, прости, я знаю, что тебе не нравится, когда я тебя так называю. Но, во-первых, я испугалась. Во-вторых, на гостей нельзя бросаться, это — закон гостеприимства.

Вспомнив Лёшкино: “Давай попробуем встречаться”, — распушился и передернулся. Тут же осознавая, что не имел никаких прав бросаться на парня как на врага, и чуть не застонал в голос. Да что творится со мной в этом мире? Если бы учитель увидел меня сегодня, даже страшно подумать какое изощренное наказание придумал бы. Он в этом деле мастер. Медитацией и концентрацией на столбе под ледяным дождем я точно бы не отделался. Прикрыв от стыда глаза, прижался головой к стеклу.

— Сирион, я не верю в то, что сказал Лешка. Если честно, вы как два петуха ведете себя. И если я могу понять тебя, то его — нет. Он, всё же человек, а соображения — никакого.

От такого сравнения захотелось провалиться сквозь землю. Видя, что я никак не реагирую, девушка, решила зайти с другой стороны.

— Сирион, пойдем чай пить. У меня пирожные вкусные, а мы их так и не попробовали… — это было самое дно позора, надеюсь, мои парни никогда не узнают, что меня соблазняли сладким!

Захотелось побиться головой о стену. Происходящее напоминало комедию абсурда. Вдруг меня схватили на руки и понесли на кухню. От неожиданности вырвалось придушенное: “Кра-а-а…”, — но его проигнорировали с удовольствием усаживая меня на кухонный стол. После такого насилия над собой трудно было оставаться гордым и непреклонным. Особенно, когда тебе под нос, то есть клюв, подсунули сладко пахнущее воздушное нечто…