– Если бы у меня был сыночек, я бы кашку сварила… – сказала лиса, глядя как бы в сторону, но косясь на Бурфика.

«Может, пойти к ней ненадолго? – трясясь от холода, подумал Бурфик. – Согреюсь и каши поем».

А лиса как будто догадалась, о чем Бурфик думает.

– Вот и хорошо, мой лисеночек. Сейчас мы с тобой дров наберем. Протяни руки, а я буду дрова накладывать. Полешки, дровишки, палочки, щепочки, сучочки, веточки. – запела лиса.

Она такую охапку дров навалила, что Бурфику пришлось верхнюю щепку подбородком поддерживать.

– Теперь пойдем, мой сыночек! – сказала лиса. – Полдороги ты дрова понесешь, полдороги я. Вон у той березки как раз полдороги и будет.

Дошли они до березы.

– Ох, сыночек, – вздохнула лиса, – ошиблась я. Полдороги-то будет не здесь, а у того старого дуба. Неси дальше.

Донес Бурфик дрова до старого дуба, а лиса и говорит:

– Нет, сыночек, полдороги вон у той сосны будет. Неси дальше.

Еле добрел Бурфик до сосны. Дрова тяжелые, книзу тянут. Вот-вот руки оторвутся.

– А вот уже и мой дом, – засмеялась лиса.

И правда, под сосной стояла рыжая избушка. Рыжая дверь у нее. Рыжая крыша. Окно и труба тоже рыжие.

– Зачем же ты меня обманула? – сказал Бурфик дрожащим голосом. – Я бы и так тебе дрова до дома донес. Вздохнула лиса, лапой носик потерла.

– Прости меня, сыночек. Не буду больше тебя обманывать. Пойдем, будем кашу варить.

Бурфик втащил дрова в избу, сбросил у печки.

Изба у лисы старая. Ветрище во все щели так и лезет, снег тащит. Стала лиса в рыжей кастрюле кашу варить. Закипела каша. Запрыгали по ней вкусные пузырьки. Теплом от нее потянуло. Зачерпнула лиса полную ложку, подула на кашу и себе в рот сунула.

– Нет, не сварилась еще, – облизнулась лиса.

Помешала кашу, снова попробовала. Пробует лиса кашу, пробует. Зачерпнет полную ложку, съест, облизнется и все твердит: не готова, да не сварилась. Заглянул Бурфик в кастрюлю, а в ней уже дно видно. Всю кашу лиса съела. А как наелась лиса, нос свой хвостом прикрыла, застыдилась, значит.

– Ох, сыночек, опять я тебя обманула. Эх, ничего с собой поделать не могу! Сколько ни стараюсь, не могу без обмана жить. Такой уж у меня характер.

А еще в мамы хочешь! Думаешь, мамой легко быть? Да разве мама обманывает?! – Бурфик так разозлился, что даже ногой топнул. – Не выйдет из тебя никакой мамы! Вот!

– Да… – печально сказала лиса. – Видно, прав ты, не выйдет из меня мамы.

Бурфик скатился с крыльца и побежал прочь от лисицына дома прямо по снегу.

«Глупец я, – думал Бурфик. – Я ведь сразу понял, что никакую другую маму себе не найду. Я ведь ни к какой другой не привыкну. Но прощения просить все равно не буду. Без мамы как-нибудь проживу!»

И тут ветер-ветрище стал Бурфика пугать. Не по мешь, что говорит, а страшно.

– У-у-у-у-у. – выл ветер. – Пш ш-ш-пш-ш-ш.

Бурфик весь согнулся, воротничок поднял, руки в рукава сунул: ох, жутко! Вдруг затрещали ветки, и из кустов вылезла гора меха и шерсти. У горы было два маленьких глаза и четыре большие лапы. Бурфик сразу догадался, что это медведица.

– Маму ищешь, что ли? – спросила медведица басовито.

– Нет, нет, – выдохнул Бурфик, а зубы у него так и стучали то ли от страха, то ли от холода. – Есть у меня мама, есть…

– А то иди ко мне в сыночки. У меня квартира большая, хорошая. Куда мне одинокой такая?

– А не в сыночки можно? – пролепетал Бурфик. – Ну, просто так, в гости.

– Ну, идем! – согласилась медведица. – Покормлю тебя да спать уложу.

Поплелся Бурфик за медведицей.

– Ты ноги в мои следы ставь, идти легче будет, – посоветовала медведица.