Роман, помолчав с минуту, сказал, что мечтает домашний Наполеон в одно лицо слопать, килограмма на два или пять. У него жена Наполеон печёт исключительный, можно сказать, она его этим Наполеоном и приворожила. Он сестрёнке на день рождения решил торт заказать, они все сладкоежки ужасные, нашёл умелицу через интернет, сделал заказ, приехал забирать и залип на… глазах выразительных.

Алексей, великосветски попросив пардону, заявил, что мечта у него одна сейчас – с женой в кровати очутиться, или не с женой, иногда кажется, что вообще всё равно с кем и где. Как мужики здесь по полгода торчат, он не понимает, когда ехал, думал, проблема с едой будет, погодой, боялся под дурную пулю попасть. Вышло так, как вышло, все мысли ниже пояса.

– Какая-то несерьёзная у тебя мечта, – прыснула Слава, по-дружески взлохматив светлые волосы Алексея. – Другой нет?

– Мир во всём мире подойдёт? – хохотнул Алексей.

– Так и запишем: «Мечтает о планетарной дружбе и сотрудничестве всех стран и внутри этих стран», – важно кивнула Слава, косясь с улыбкой на опешившего повара, который до этой минуты не подозревал, что мечтает ни больше ни меньше, а о планетарной дружбе.

– Ты, Гусь, о чём мечтаешь? – подскочила Слава к капитану Бисарову, который в это время перехватил мяч.

– Я-то? – почесал он затылок свободной рукой.

Обернулся на Лялю, медленно оглядел её, внимательно, так, что у неё по телу пробежался табун взволнованных мурашек и порозовели щёки.

– Я как Лёха, говоря словами Википедии, об «идеале свободы, мире, счастье между странами, внутри всех стран, между всеми людьми», – криво улыбнулся он.

– А если своими словами? – прицепилась Слава.

– Вот же клещ, – Виктор обнял спрашивающую дружеским жестом, как пацана. – Жениться мечтаю, – без запинки выдал он.

Слава в ответ раскатисто засмеялась, Гусь с готовностью вторил, за ними покатились со смеха остальные, даже командир, молчаливо наблюдавший за расслабленными подчинёнными, усмехнулся себе под нос. Видимо, мысль о женатом Викторе Бисарове настолько парадоксальна, что ничего, кроме смеха, вызвать не может. Не смеха даже, а откровенного гогота.

– Кандидатка-то есть? – крикнул кто-то из мужиков. – Неужели наша Ляля, как честный человек, всё-таки женится на тебе, Гусь? – напомнил об инциденте в первые дни, когда Лялю вырвало прямо на берцы капитана.

– Женись на Ляльке, – добавил голос с хрипотцой. – Жених ты видный, с квартирой, с большим… – не договорил, лишь многозначительно хмыкнул себе под нос под безобидные смешки сослуживцев.

– Квартира-то в Воронеже, – возразил Дрон. – А наша Лялька из столицы.

– Зато трёхкомнатная, – возразил Платон. – Имейте в виду, Бисаровы, на свадьбу чтобы всех пригласили! Чур, я свидетель!

– Чего это ты? С какого перепуга?! – воскликнул Роман. – Чуть какой кипишь, сразу ты свидетель, вечно лезешь поперёк батьки в пекло. Дружкой буду я!

Дальше продолжили спорить о целесообразности заключения брака между Лялей и трёшкой в Воронеже, преимуществах жизни на периферии перед столичным ритмом вообще и Гуся в частности. Беззлобно шутили, прикалывались, перебрасывались незлобивыми репликами, хохотали от всей души, ржали, разнося по пустыне громоподобный смех.

Ляля морщилась, стараясь спрятать за лёгкой улыбкой недовольство, но отчего-то проскакивали мысли о жизни на периферии. Смогла бы она переехать в Воронеж? Жить там смогла бы? Ждать Виктора Бисарова из длительных командировок, переживать за него, не спать ночами, радоваться возвращению…

Смогла бы?

Думала и тут же отбрасывала от себя глупые мысли, как ненужный хлам. Какой Воронеж? Какой Виктор Бисаров? Гусь этот Обнимусь со всей женской половиной группировки. Радетель идеалов свободы, мира, счастья между странами, внутри всех стран, между всеми людьми.