Одно дело, если бы внутри было несколько комнат или стояла мебель, но здесь было просто негде спрятаться. Один из солдат рассудил, что в любом случае лучше известить об этом Турзо. Сами они не могли сообразить, как им поступить, но оставить все как есть тоже не могли. Наверняка он уже спал, но вряд ли возмутится, если они потревожат его…

Один солдат повернулся спиной к товарищу и направился к пролому в стене. Второй еще раз обошел влажную комнату. Он взглянул даже в тоненький зазор между кроватью и стеной. Но, конечно, человеку было невозможно протиснуться через него.

Тут его внимание привлекло кое-что странное. В матрасе кровати была прореха, чем-то напоминавшая змеиное гнездо – по виду ее прогрызли насекомые. Но только он приблизил к ней факел, как из прорехи что-то выпрыгнуло и ударило его по запястью.

– Ай! – вскрикнул солдат. Факел упал на каменный пол, но не погас. Запястье болело. Он перепугался, что в него вцепилась змея, и попытался ее стряхнуть. Если она ядовитая, то надо торопиться!

Солдат хотел было позвать напарника, но только лишь повернулся в его сторону, как вокруг его шеи что-то крепко свернулось. Пытаясь стряхнуть змею, он перевел взгляд на кровать. Из прорехи медленно выбиралось наружу нечто огромное.

– Господи боже! Эй, эй! Помоги…

Не успел он закричать, как в его шею что-то вонзилось со страшной силой.

Уже выбравшийся наружу солдат услышал в коридоре крик своего товарища и вновь приподнял факел. Смекнув, что в комнатке что-то происходит, он спешно протиснулся верхней частью тела внутрь влажной комнаты, ударяясь спиной о камни. Его напарник корчился в предсмертных муках на полу, из его шеи хлестала кровь. А возле него стояла мумия в черных лохмотьях. Под тряпками виднелись руки, больше похожие на кости, обернутые черной морщинистой кожей.

– Графиня?.. Вы живы?.. – испуганно пролепетал солдат, не веря собственным глазам. Неужели она не умерла?..

Самым причудливым во всей фигуре было лицо – вернее, голова, напоминавшая черный расплющенный мяч. На ней не было ни единого волоска. Невозможно было различить, мужская она или женская, – да что там, голова ли это человека или другого живого существа.

Набравшись духу, солдат приблизил факел к лицу твари – хотел удостовериться, принадлежит ли оно Эржебет Батори. И тут наконец громко закричал. Облик существа уже ничем не напоминал человеческий. Было непонятно, где у него находятся нос, глаза и губы. Все выступающие части раздулись либо, напротив, скрылись под прилипшей к черепу кожей. Однако больше всего солдата напугало то, что лицо существа было ярко-красным от крови, сочившейся из язв такого же ржавого цвета, как стены.

С проворностью хищника странная тварь в лохмотьях бросилась на застывшего от страха солдата и впилась ему в горло.

«Она-таки жива!» – пронеслось у него в голове.

Метель улеглась. Казалось, все звуки потонули в пушистом снеге, выпавшем в эту ночь. За окном лишь изредка слышался собачий вой.

После свадьбы Флоранс и Руди поселились в домике на окраине деревни. Общими усилиями соседи построили им хижину с очагом, двумя спальнями и общей комнатой. Вот уже четыре года, как они были женаты. У них родились двое детей, мальчик и девочка. Сыну исполнилось два года, а дочь была еще совсем малышкой и спала в колыбели, которую смастерил Руди.

Вдвоем они устроились возле очага. Флоранс вязала одежду для дочки, а Руди приводил в порядок инструменты.

От частых движений спицами устали пальцы и начало резать в глазах. Оставив на кресле клубок шерсти и детскую одежду, Флоранс слегка размяла шею, подошла к окну и приподняла занавеску. Снаружи на оконной раме скопилось много снега. Протерев запотевшее стекло, Флоранс взглянула на полную луну, повисшую над заснеженными холмами и полями.