И вдруг гляжу – идёт легко, уверенно и важно
В сопровождении красивых бабушки и мамы
Девчушка маленькая. Подойдя ко мне отважно,
Сказала «деда» и глядит чудесными глазами.
Но растерялись и смутились бабушка и мама:
«Не приставай к нему, не твой дед это, что ты, внучка?»
Но милый ангелочек смотрит на меня упрямо
И говорит мне: «Дедушка, возьми меня на ручки».
И солнце появилось, засияло нежным светом.
Обида и тоска умчались, рассеялись, как дым.
Как будто тёплое опять вернулось в город лето,
А я опять стал прежним, успешным, молодым.
Бывает, что без радости тоскуют на планете
Ненужные, больные, заброшенные старики.
У некоторых внуки есть любимые и дети —
Живут вдали, чужие и безнадёжно далеки.
Мы многое не можем изменить, не в нашей власти,
Но достаётся нам случайный маленький подарок.
Немного чужого простого семейного счастья,
Как будто от чужой свечи оставшийся огарок.
Что б ни было, но за детей и внуков мы в ответе.
Жизнь пролетела без религий, уж близок эпилог.
Но если добрый, чистый, милый ангел есть на свете,
То, может, есть на свете всевидящий и мудрый бог.
Камни
На сердце уснувшем лишь мёртвая память,
Замёрзшая птица на белом снегу.
Как больно хранить мне за пазухой камни,
Но выбросить их не могу.
Безмолвная просьба к родным безответна:
«Расчистите место, куда я их сброшу».
Глухая стена. Это значит – до смерти
Придётся влачить непосильную ношу.
Боль
Проблемы постоянны и тревожны.
Приходят, как по почте бандероль,
Уныние, тоска и безнадёжность,
Болезни, неприятности и боль.
Боль бывает сердечная, личная:
Жжёт обида и ноет душа.
Но она переходит в хроническую,
С ней привыкнешь и жить, и дышать.
Тело мучится болью физической,
Мы её потихонечку лечим.
И она переходит в хроническую,
Нам терпеть её проще и легче.
Боль для старости – чувство привычное,
И её остановит лишь смерть.
Хорошо, что она хроническая
И её научились терпеть.
Ёлочка
Росла зелёная ёлка не в лесу, не в чаще густой.
Не зайца, лису и волка пленяла своей красотой.
Стегал её ветер хлёсткий, облака летели к реке,
Стояла на перекрёстке в маленьком городке.
Высокая, стройная, пышная, как будто из детских снов,
Она не казалась лишней среди машин и домов.
Носились белки вприпрыжку среди зелёных ветвей.
Красивые, сочные шишки радовали детей.
И раз в году на рассвете, в ожидании волшебства,
Её наряжали дети к празднику Рождества.
Высокие и низкорослые, уставшие от трудов,
Ей улыбались взрослые, вспомнив родительский дом.
Но раз набежали тучи, и с яростью хищного зверя
Прошёл ураган могучий, ломая дома и деревья.
Вырвал он ёлку с корнями, легко, как будто смеясь.
И пала она ветвями в жидкую, липкую грязь.
И осветила зарница бури жестокой последствия,
Маленькую частицу всеобщего злого бедствия.
Люди спешат на работу. В школу бегут подростки…
Но не хватает чего-то на маленьком перекрёстке.
Далёкие друзья
Как много злобы в этом мире,
Предательства и эгоизма.
Прицельно бьют, как будто в тире,
По самым преданным и близким.
Как много в этом мире горя,
Тоска сжимает, словно клещи.
Укоры, сплетни, наговоры,
И хамство батогами хлещет.
Как много в мире одиноких.
Желанье высказаться гложет.
Но некому, как будто проклят,
И только должен, должен, должен…
Но вдруг среди чужих и прочих
Привет приходит издалёка,
Как лучик света тёмной ночью,
Как парус в море одинокий.
И не страшны ни мрак, ни ветер, —
Есть близкие в пространстве зримом.
И счастье жить на белом свете,
И каждый миг неповторимый.
Простите
Absque omni exceptione.
Без всякого исключения.
Клубками судьбы сплетены, в истории давно уж тесно,
И каждому отведены таланты, время, роль и место.