– Там, Константин Витальевич, хозяева твои бывшие нахуевертили и с уклонением от налогов, и с коррупционными делами, и с незаконными офшорными операциями, и посерьезнее еще с чем… А ты у нас, как я по бумагам посмотрел, не догадался номинала гендиром сделать, да?

Это был явно риторический вопрос, но Костик ответил на него воем сквозь стиснутые челюсти.

– Ну вот, – удовлетворенно продолжил крокодиловый. – А борьба с коррупцией является сейчас приоритетной задачей для правоохранительных органов! Про это у нас с тобой отдельный разговор будет, когда текущие задачи закроем. Ну всё, не вешать нос, гардемарины!

С этими словами страшный человек наконец-то ушел.

Костик упал на колени там, где стоял, и шумно, некрасиво заплакал.

Влад замялся и поудобнее перехватил чехол с ноутбуком, который всё это время оттягивал ему руки.

С одной стороны, хотелось поскорее уйти и забыть о сегодняшнем дне, как о страшном сне, дома напиться до бессознательного состояния, а завтра начинать устраивать свою дальнейшую профессиональную жизнь.

(Если бы Владлен поступил именно так, то спас бы жизни и души полудюжины людей.)

С другой стороны, низверженного генерального директора было по-человечески жалко.

– Да ладно, Кость, не в первый раз же у тебя такое, – осторожно сказал он в трясущуюся спину.

Костик ударил кулаком по полу и замотал головой. Такое у него было именно что в первый раз.

– Блин… Ну, может, как-то…

– Да как, – навзрыд ответил Костик, за десять минут превратившийся в Константина Витальевича. – Ну, бэху продам, часы заложу… Это тридцон максимум. Хата съемная у меня. Ну, назанимаю еще десять-двадцать, больше не дадут, все ж как последний день живут. Там всё, вариантов нет.

Влад собирался было сказать, что на первое время кредиторам хватит, а потом что-нибудь решится, но сам понял, что – не хватит и не решится. Тут он кое-что вспомнил.

– Кость, слушай, ну ты ж сам говорил – надо самому себе помочь, иначе никто не вывезет. Только собственными силами! Ты сам всё сможешь, надо только собраться, заставить себя. Открыть самому себе дверь.

Звучало это неубедительно и тупо, но генеральный директор неожиданно резко успокоился.

– А ты прав, Владлен.

(Влад, привыкший к издевательской кличке Ленин, не сразу понял, что обращаются к нему.)

Костик неуклюже встал с колен, отряхнул штанины и шмыгнул носом. Лицо у него было ярко-красным.

– Решим, – рубанул гендир. – Откроем. Только знаешь, что… У меня голова не работает нихера, бахнуть надо. Завтра всё раскидывать начну. День пиздец выдался…

С этим не согласиться было трудно, хотя бухать и не хотелось – Влада всё еще потряхивало от нервов и страха. Но пока гендир ходил на офисную кухню за подаренной кем-то из клиентов бутылкой вискаря, Владлен чуть выдохнул и поздравил себя с тем, что, в сущности, никогда не был карьеристом и практиковал осознанное потребление, не гоняясь за лишними деньгами; страшно было подумать даже, во что бы он сейчас встрял, если б занимал в агентстве какую-нибудь по-настоящему ответственную позицию. А Костик – он… Ну, хороший, в принципе, чувак, да и умный, так что выкрутится как-нибудь. По всему выходило, что гендира «Мульти-Пульти» Влад видит сегодня в последний раз – трудовая книжка у него лежала в нижегородской типографии (лень было возиться с официальным увольнением), а прощальное письмо можно будет написать и из дома. В офисе больше появляться не хотелось.

– Блять, да что за люди такие! – Костик ворвался в опенспейс, тряся полупустой бутылкой виски. – Суки! Сказал же – не трогать, стикер даже приклеил, так и написал русским языком: «не-тро-гать»! Так всё равно полбутылки выжрали… Скоты, уволю половину…