– Я знаю. Сама такой купила, подержанный, в Инувике. Почти нетронутый. Я уже закончила с этим делом, но есть небольшие проблемы с муфтой. Хотела кое-что у тебя спросить.

Тана занялась другим шнурком. Ван Блик нетерпеливо сигналил. Время поджимало.

– Ну, позвони, как будешь в городе, – сказал О’Халлоран. – Несколько дней точно тут буду. Свяжемся.

– Вы готовы, констебль? – проревел Ван Блик.

Снег усилился. В воздухе кружились густые хлопья, от озера поднимался густой туман, бледные огоньки растворялись в призрачном сиянии.

Она показала Маркусу большой палец, поднялась на ноги, помчалась вперед. Зашвырнула в багажник последнюю сумку, сняла ондатровую шапку, сунула за шиворот куртки, натянула шлем и очки, лежавшие на сиденье вездехода. Ван Блик даже включил подогрев.

Он рванул вперед, полоски света от фар расталкивали плотный туман.

– Ехай прям за мной, – скомандовал он. – Навигатор – дерьмо полное.

Они повернули к черному озеру, и туман поглотил их. Тана зачем-то напоследок обернулась.

В ярко освещенной утробе ангара виднелся призрачный силуэт О’Халлорана. Спрятав руки в карманы, он смотрел на нее. Ей стало неловко.

Бабах смотрел, как Тана Ларссон, молодой констебль, исчезает в тумане вслед за Ван Бликом, и темное, неясное чувство понемногу просачивалось в его душу. Вслед за ним пришло напряжение. Недовольство. И странное ощущение убегающего времени.

Ван Блик мог быть опасен, в зависимости от того, кто ему платил. Но, насколько Бабаху было известно, рядом с ним Тана была в безопасности, по крайней мере сегодня. И по крайней мере пока не вляпается в его вонючее болото.

Бабах выругался, повернулся и пошел к самолету. Делать ему больше нечего, кроме как волноваться за тощую задницу салаги-полицейского.

Хватит с него беспокоиться о других.

Она как-никак сотрудник правоохранительных органов. Это ее выбор. Она обязана разгребать все, что случилось на ее территории. И да, порой копы пропадают без вести. И гибнут.

Такая работа. И не его проблема.

Тана осторожно пробиралась по гладкому склону, ведущему к краю горного хребта на юге. Дыхание царапало ей горло, густой пар изо рта в свете налобной лампы был похож на дым. Пока она ехала на внедорожнике Ван Блика по тихому широкому лону Долины Безголовых, температура существенно снизилась и продолжала снижаться, когда она старательно ставила ноги в отпечатки ботинок Ван Блика, а он двигался вперед по заснеженным валунам, как безмолвный циклоп, и налобный фонарь, словно око, освещал ему путь.

В тумане неясно нарисовался утес. Тана не увидела его, скорее почувствовала. Несмотря на холод, по ее груди стекал ручеек пота. Рюкзак был тяжелым, предписанный правилами бронежилет под курткой, туго стягивающий ремнями все тело, не давал дышать. Плотный, как густой слой клея, он с каждым шагом все сильнее давил туда, где между нижним краем куртки и кобурой стремительно надувался живот. Один только бронежилет добавлял десять фунтов к тому весу, который ей приходилось тащить. Она выбилась из сил, кровь отлила от лица.

Они оставили вездеходы у края берега, там, где тропа сузилась и стала слишком крутой, чтобы можно было проехать. Согласно навигатору, они могли увидеть край утеса в любую минуту. Отсюда они могли увидеть то место, где лежали тела.

Внезапно она замерла, волосы на руках встали дыбом. Кто-то был рядом.

Потом она услышала звук. Неясный, далекий, нарастающий вой. Вслушалась в первобытную тьму, откуда он доносился. Его подхватили другие, и, нарастая все громче, он перешел в дикое, пугающее крещендо. Тревожный клич, он всегда вынуждал Тану трястись от страха. Особенно сейчас, стоило ей лишь подумать о том,