Доктор Карпентер в своей книге «Психической физиологии» приводит опыт одного австрийского врача, которого вызвали на смертное ложе к ребенку, отравленному молоком собственной матери. В доме был расквартирован солдат, который однажды пришел пьяным и тут же затеял ссору с pater familias (главой патриархальной семьи) – бедным богемным сапожником. Последовала потасовка, пьяный хулиган обнажил шпагу, а сапожнику пришлось бы очень плохо, как вдруг ворвалась его жена и с нечеловеческой силой ярости одолела незваного гостя, выхватила у него шпагу и сломала ее вдребезги. Вмешались соседи и жена сапожника, все еще дрожа от волнения, села кормить своего ребенка. Через несколько минут ребенок начал крутиться, как в лихорадочном припадке и умер в конвульсиях.

Замечено также, что укусы замученных животных часто становятся ядовитыми. В качестве последнего средства самозащиты организм выработал мстительный вирус, но соблюдает меры предосторожности, отключая аппетит к еде, чтобы уменьшить риск попадания отравленной слюны в кровообращение и ее яда в крови, достигающего неправильного адреса.

Более или менее каждое нарушение органической функции сопряжено с риском превращения пищи в яд и, таким образом, предполагает второстепенное значение инстинкта голодания.

Другими словами, пища, съеденная во время кризиса серьезной болезни, не только затруднила бы работу организма по излечению, но и могла бы подвергнуть организм дополнительной опасности.

Переедание стало широко распространенным пороком и для миллионов людей продолжительное голодание оказалось специфическим средством излечения болезней, не поддающихся лечению. Диарея, например, не допускает более быстрого и безвредного средства. Это результат пищевых злоупотреблений и обычного способа, которым Природа выводит раздражающие вещества – часто скопления неперевариваемой пищи, угрожающие стать опасными под воздействием высокой температуры.

Проведение однодневного голодания смягчило бы эти неприятности. Два дня полного воздержания от приема пищи обычно излечивают диарею и во всех отношениях улучшают состояние пищеварительных органов. Но пациент не может ждать. Вместо того чтобы заслужить право на здоровье, он хочет купить его в аптеке в готовом виде и обращается к торговцу лекарствами-аптекарю. Свободный кишечник указывает на недостаток жизненной силы, однако почти все ослабляющие яды растительного и минерального царства использовались для того, чтобы парализовать деятельность и, так сказать, заглушить протест мятежных органов. Висмут, мышьяк, каломель, опиум, ртуть, нукс вомика, соли цинка, ацетат свинца и нитрат серебра входят в число мягких «помощников Природе», которые были прописаны для подавления бунта мятежного кишечника. Аналогичной ошибкой была бы попытка контролировать приступ рвоты путем удушья за шею больного. Рецепт действует до тех пор, пока жизнеспособность кишечника полностью парализована вирулентностью лекарства, но первый возврат функциональной энергии будет использован для выброса яда.

Этот новый протест заглушается тем же аргументом, на какое-то время истощение всей системы ошибочно принимается за признак подчинения, пока новый бунт не потребует повторения принудительных мер. Тем временем организм страдает от комплексной системы голодания, жидкости перенасыщены ядовитыми веществами, весь пищеварительный аппарат отказывается от помощи для нужд жизненного хозяйства, и пламя жизни питается запасами тканей, пациент истощается гораздо быстрее, чем не отравленный человек на воздушно-водном питании.