– Что тут такое происходит?

– Мы проходим зону плотных льдов. Беспокоиться не о чём. «Белый медведь» прежде был китобойным судном. Корпус у него из твёрдой стали, а расстояние между шпангоутами небольшое. Эта посудина видала фарватер и похуже. Но внизу, в каютах, от звуков и правда не по себе. У меня каюта спереди, на носу, там вообще не заснёшь. Хотите самокрутку? – и он протянул пачку табака Роузу, но тот покачал головой. Вид с палубы открывался совершенно мистический. Туман настолько сгустился, что даже нос судна различить стало практически невозможно. Сушу видно не было. Время от времени рядом возникали очертания айсбергов, которые вскоре исчезали за кормой. Роуз и стюард стояли возле борта и вглядывались в туман.

– Ну ладно, – проговорил наконец стюард и выбросил окурок в воду, – курение ещё никому не помогало. Меня, кстати, зовут Пол.

Роуз кивнул:

– Себастьян.

Они постояли ещё немного и разошлись по каютам. Время шло, грохот не стихал, и туристы мало-помалу успокоились, решив, что это столкновение с дрейфующими льдинами – тоже часть арктического круиза. Следующим утром все пассажиры собрались в салоне на завтрак. Вокруг по-прежнему был лёд, и судно двигалось на север досадно медленно, огибая самые крупные айсберги.

– К северу от Земли Принца Карла ситуация чуть лучше, – сказала гид, держа перед собой карту льдов, которую ей прислали по факсу из метеорологической службы Тромсё, – я повешу эту карту на доску объявлений в кают-компании, и вы все сможете подробно изучить её. Но в Ню-Олесунн мы, конечно, придём с опозданием. Но зато там, согласно программе, мы пристанем к берегу надолго.

– А до Ню-Олесунна, – недовольно начала миссис Хемминг, – мы что, вообще на берег не сойдём? И где же в этом круизе приключения?

– Утром мы проплывём мимо старых голландских могил, – поспешно ответила Анетта, – северный мыс Земли Принца Карла называется Фуглехукен – то есть Птичий. Это одно из самых известных мест на Западном Шпицбергене, и на то существует множество причин. Там есть и птичьи базары, и памятники культуры, и небольшой маяк, который регулирует движение самолётов и судов. Но, к сожалению, причаливать и выходить на берег там запрещено, потому что прямо у берега находятся старые могилы.

– Запрещено выходить на берег? – на этот раз в разговор вмешалась не миссис Хемминг, а Фокс. – Но нам обещали экскурсии по берегу! Я поэтому и приехал – фотографировать природу западного побережья Шпицбергена. Мне что – привезти в редакцию снимки, сделанные с судна? Мы не можем не причалить здесь! К тому же мы так медленно двигаемся, что пара часов на берегу погоды не сделает.

– Ясное дело, мы сойдём там на берег, – заявила миссис Хемминг тоном, не терпящим возражений, – мы заплатили за определённую программу, и в неё входят экскурсии.

– Но некоторые части острова – это охраняемая территория, – Анетта чувствовала, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, – особенно могилы! Они появились больше двухсот лет назад, когда здесь жили английские и голландские китобои. Но прежде всего это человеческие могилы, и нам следует уважать память о людях, которые в них захоронены.

– А можете рассказать поподробнее об этих могилах? – попросила миссис Роуз. Ей действительно было интересно, но вдобавок хотелось ещё и положить конец пререканиям.

Анетта с благодарностью ухватилась за это предложение.

– Вы наверняка уже заглядывали в проспекты. Кладбище представляет собой несколько рядов деревянных гробов. Изначально они были закопаны в вечную мерзлоту, но, к сожалению, не очень глубоко. Говорят, если закопать что-то на Шпицбергене, то оно рано или поздно обязательно поднимется на поверхность. Годы идут, летом почва оттаивает, а зимой вновь замерзает и выталкивает гробы в верхний слой вечной мерзлоты, так что в конце концов становятся видны крышки. Никаких отметок – например, крестов – на этих могилах нет, и имена тоже не написаны. Может, когда-то они были, но со временем исчезли.