Лаврик легонько щелкнул ее в кончик носа:

– Много будешь знать, скоро состаришься…

– Отличный афоризм, – сказала Жюльетт, вновь прильнув к нему. – Это ты придумал?

– Это у нас поговорка такая, – пояснил Лаврик. – Народная.

– Ну, я пойду? – спросил он, решив не мешать им амурничать, благо Лаврик выглядит так, словно у него нет больше к Мазуру никаких дел.

– Как хочешь, – пожал плечами Лаврик. – Все с делами…

Жюльетт, в свою очередь, украдкой послала Мазуру многозначительный взгляд, явно означавший что-то вроде: «Полковник, ну ты же взрослый мужик, сделай ноги…» Он встал и потянулся за фуражкой, но тут в дверь деликатно постучали. В ответ на громкое разрешение Лаврика войти в комнату почти бесшумно просочился средних лет чернокожий в белом смокинге, на вид – сущий джентльмен, только бабочка черная, по которой понимающий человек вмиг отличит слугу от сахиба – сахибы носят исключительно белые. Один из трех слуг Мазура, ага – полковнику, да еще на таком посту, да еще обитающему в Лунном дворце, обходиться менее чем тремя слугами, по здешним понятиям, просто неприлично. Черт его знает, как там с остальными двумя, но этот – агент Мтанги, о чем сам Мтанга честно предупредил, добавив: он вовсе не собирается за Мазуром шпионить, все сделано ради их же собственного удобства, если он Мазуру вдруг понадобится, проще сразу обратиться к агенту, а не искать по телефонам. Вообще-то свой резон в этом был…

– Я вас ищу, господин полковник, – вид у лакея-агента был обрадованный. – Видите ли… – и он чуть-чуть скосил глаза в сторону Лаврика с Жюльетт, словно усматривал в них нежелательных свидетелей.

Лень было шушукаться с ним по углам. Мазур сказал:

– Если у вас нет противоречащего тому приказа, можете говорить здесь. Чужих и непосвященных нет.

Без особого промедления слуга сообщил:

– Вам только что звонил некий месье Юбер. Назвался дипломатом и настоятельно просил вас о встрече. В удобное для вас время, по важному для вас и для него делу.

– Не припоминаю такого, – Мазур переглянулся с Лавриком, и тот отрицательно качнул головой. Тоже не знал. – Что ему нужно?

– Он говорит одно: дело, важное для вас обоих. Он очень вежлив и не настаивает, но, если вы не заняты по службе, мог бы встретиться с вами через час в «Савое».

Ничего непонятно. Одно ясно: «Савой» – один из лучших ресторанов столицы, никак не то место, куда человека заманивают, чтобы дать кирпичом по башке…

Мазур вновь оглянулся на Лаврика, и тот легонько кивнул.

– А как у меня со служебными делами? – спросил Мазур, зная, что этот тип кое о чем узнает раньше его самого.

Тот сделал легкий поклон, как и подобает вышколенному слуге, сказал бесстрастно:

– Полагаю, господин полковник, вы сегодня свободны от службы. Госпожа Олонго выезжать не собирается… – он помедлил. – Этот господин Юбер… Он очень деликатно, но настойчиво просил, чтобы в ресторан вы приехали в штатском…

– Хорошо, – кивнул Мазур. – Приготовьте мне костюм… и разыщите полковника Мтангу.

– Он во дворце, мон колонель.

– Тем лучше. Идите.

Когда слуга улетучился, бесшумно притворив за собой дверь, Лаврик легонько отстранил девушку и сказал без улыбки:

– Кто бы это ни был, надо идти. Я так полагаю без всякой похвальбы, что здесь к ребятам вроде нас мелкота липнуть не будет. А за час кое-что подготовим.

Жюльетт покачала головой:

– Интересно вы все-таки живете, ребята…

– Жизнь заставляет, – без улыбки ответил Лаврик.

В «Савое» Мазуру прежде бывать не доводилось, но он посещал парочку не менее роскошных ресторанов, а потому направился ко входу неторопливой, уверенной походкой настоящего полковника. Раззолоченный швейцар почтительно распахнул перед ним дверь, а в вестибюле тут же вышел навстречу метр в безукоризненном смокинге, с черной, разумеется, бабочкой, в знак своего высокого положения щеголявший с позолоченной (а может, и золотой) цепью на шее. Почтительно поклонился, выжидательно глянул: