В дополнение к досье с выступлениями Никсон имел увесистые папки со справками, приготовленные для него моими сотрудниками и Государственным департаментом. Туда входил общий концептуальный материал, в котором объяснялись наши задачи, стратегия по их выполнению и их взаимоотношение с нашей общей внешней политикой. Кроме того, имели место тезисы выступлений по каждой стране с вопросами, которые вероятнее всего могли бы быть затронуты на встречах, а также биографические справки на руководителей, с которыми он собирался встречаться. Из уважения к президентским пристрастиям тезисы стремились превратить каждую встречу, насколько это возможно, в готовый комплект. Этот комплект состоял из вопросов, которые разные руководители могли бы затронуть. В него входили предлагаемые варианты ответов, а также предупреждения относительно чувствительных тем, которых следовало избегать.

У меня уже был некоторый опыт понимания важности такой подготовки для Никсона. Встреча с любым новым человеком наводила на Никсона какой-то неопределенный ужас. Он боялся, что ему могут задать неожиданный вопрос, непредвиденный вопрос или приведут какой-то ряд доводов, к которым он не был готов и которые в таком случае представят его слабо разбирающимся в ситуации, то есть он потеряет свое лицо. В силу этого он настаивал на справочных материалах, которые определяют ход разговора до мельчайших деталей. Но поскольку Никсон не хотел признаваться в том, что ему требуется руководство, он дисциплинированно заставлял себя запомнить все эти материалы. А для демонстрации того, как хорошо он это сделал, он доходил очень близко до той черты, которую ему советовали избегать. Иногда он даже пересекал ее очень тонко, и тогда его советчики испытывали страшную неловкость, но он никогда не переходил опасную черту и не оказывался в пропасти.

Пока президентский борт летел в Европу, президент, помимо заучивания всех пунктов детального анализа, изучал большую справку о де Голле, взятую из моей книги, которую я написал об альянсе НАТО под названием «Неспокойное партнерство»[13]. Я предвкушал с большим нетерпением предстоящие несколько дней. Конечно, я возвращался на континент, на котором родился. Но подлинными причинами моего интереса были геополитические реальности и исторические связи между странами, разделявшими одинаковую историю, общие ценности и одинаковые институты.

Позже мы были измучены приемом в аэропорту, но было бы трудно преувеличить волнение, охватившее нас, когда борт номер один прибыл в Брюссель с наступлением темноты. Как только дверь самолета открылась, мы оказались в световой арке, устроенной телевизионщиками. Красный ковер был расстелен вдоль почетного караула. Мягкий и нежный король бельгийцев Бодуэн стоял у трапа самолета для встречи Никсона, который объявил в своем кратком заявлении, что эта поездка даст старт новым поискам мира. Он процитировал Вудро Вильсона, бывшего одним из его героев. Там находились высокопоставленные лица от НАТО, а также Бельгии – технически визит в Брюссель означал визит в штаб-квартиру НАТО, – но бельгийцы настояли на том, что вечер будет бельгийским, и нас отвезли в импозантный Королевский дворец в центре города. Король извинился после нескольких приятных комплиментов и ушел, оставив президента с бельгийским премьер-министром Гастоном Эйскенсом и министром иностранных дел Пьером Армелем, государственным секретарем Роджерсом и мною. Бельгийцы были удивлены моим присутствием; их протокол не предусматривал присутствия президентских помощников. Мое присутствие нарушало четкий количественный баланс, такой дорогой для сердец дипломатов. Так как они не знали, как от меня избавиться, они добавили на своей стороне члена кабинета премьер-министра.