А следом за мной на бархан уже карабкались преследователи. Я начала спускаться на другую сторону, упала и покатилась вниз, поспешно вскочила, снова бросилась вперед, обжигая ноги и кашляя из-за песка…

Конечно, меня догнали. Схватили за руки и волоком потащили обратно. Я отбивалась и извивалась, но справиться с двумя здоровыми мужчинами невозможно.

В шатре меня просто бросили на ковер перед диваном, на котором, откинув голову назад, с приложенной к носу окровавленной тряпкой сидел мой насильник. Похоже, я попала ему локтем в нос и разбила. Так и надо!

Увидев свою обидчицу поверженной, он вскочил и от души пнул меня ногой. Попал в плечо, это больно, но куда хуже, угоди он в живот или по ребрам.

От резкого движения из его разбитого носа снова хлынула кровь, пришлось вернуться на диван и запрокинуть голову. Женщина в черном подала лед в салфетке.

Притащившие меня охранники скрылись за дверью, я, пытаясь запахнуть порванную блузку, поднялась и прислонилась к стене. Болело плечо, огнем горели обожженные ноги, болели руки, за которые, не церемонясь, меня тащили обратно, саднило колено, я, брыкаясь, задела им какой-то столб…

В шатре были оба араба, первый, прижимая к лицу окровавленную ткань, изрыгал арабские ругательства без перевода понятно в чей адрес, второй с интересом разглядывал объект гнева своего товарища, то есть меня. Основательно распалив самого себя, первый араб вдруг сделал жест кистью руки поперек горла, это объяснять не потребовалось – меня ждала казнь, причем, судя по кровавому пятну на его белоснежной одежде, довольно мучительная.

Второй араб принялся в чем-то убеждать первого, потом снял с пальца большой перстень и подошел к сидящему на диване. Тот встал. Перстень перекочевал на его палец. Кажется, мою жизнь выкупили, по крайней мере на время.

Мой спаситель (или нет?) что-то коротко приказал женщине в черном, та процедила сквозь зубы мне:

– Иди за мной.

У выхода я осторожно оглянулась. Арабы стояли ко мне спиной, причем первый нежно обнимал второго за талию, оставляя на его белоснежном одеянии кровавые следы.

Держаться за руки, обнимать за талию и даже целоваться (не в губы, конечно, но в щеку) позволительно ТОЛЬКО МУЖЧИНАМ МЕЖДУ СОБОЙ! Все другие варианты считаются аморальными.

За дверью черная женщина пообещала мне:

– Еще раз попробуешь сбежать или не подчинишься – убьют.

Сказала и пошла, не оглядываясь.

Кто бы сомневался! Одного ее взгляда, полного ненависти ко всему живому, достаточно, чтобы понять, что ничего хорошего не ждет.

От шатра мы направились в сторону, противоположную воротам. Меня посадят под замок где-нибудь на задворках? Но сопротивляться сил просто не осталось, во рту пересохло так, что глотать удавалось с трудом, я хромала из-за разбитого колена, было очень больно ступать по раскаленным дорожкам…

А эта черная фурия шла медленно, как ходят все арабки в абае. И как ей не жарко в черной одежде?

Но больше черной вороны меня заинтересовал оазис вокруг. Полукругом стояли большущие шатры, мне не удалось сосчитать, сколько их, по краям четыре шатра поменьше, в одном из которых я чуть не лишилась жизни. В центре полукруга еще один – совсем большой, в котором явно что-то готовилось, там слышались голоса и звон расставляемой посуды.

Рядом фонтан, еще несколько извещали о своем существовании плеском воды. Дорожки, цветы, кустарник… Позади центрального шатра бассейн даже с горкой, как в аквапарке. Как же мне хотелось в воду!