Майор глубоко вдохнул чистый, прохладный воздух, который ветерок нес с Днепра, задержал дыхание – и выдохнул. Потом еще раз.

Готов…

Два клинка, выкованных по собственному эскизу и сильно похожих на кинжалы британских коммандос типа Фэрберн-Сайкс, только с обмотанными шнуром рукоятями, ждали своей минуты в пристегнутых к рукавам ножнах. Больше у него никакого оружия не было.

Он взглянул на часы. Почти пора, еще минут двадцать, не больше… Дальше по дороге стоял пушечный БТР эсэсовцев, готовый в любой момент перекрыть движение, пропуская конвой…

Рядовой сичевых стрельцов (СС) по имени Иван Бенюх был, в общем-то, неплохим в душе человеком, было бы несправедливостью называть его карателем или палачом собственного народа, он никогда не стремился им быть и никогда себя не рассматривал в этом качестве. Просто он был пацаном из Тернопольской области – вот и все.

Тернопольская область и до освобождения[3] была проблемной. Только в Советском Союзе работы хватало для всех. Возьмем типовой городок Западной Украины – до развала СССР в нем была какая-никакая швейная фабрика, или фабрика резинотехнических изделий, или ремонтная фабрика для автомобилей или сельхозтехники, или игрушки какие-никакие выпускали. Где-то – механический или машиностроительный заводик, в СССР половина заводов так называлась. Плюс, конечно же, питание – хлебозавод, мясокомбинат, молокозавод, часто еще и консервный завод или ликеро-водочный – большинство из того, что производилось колхозами и совхозами района, тут же и перерабатывалось. Иногда небольшие заводики были и в колхозах-миллионерах. Да, да, были и такие колхозы, и было их немало – не все колхозы были убыточны, как потом кричали, иные жили и процветали. Еще обычно в районе – в райцентре или в одном из колхозов – был кирпичный заводик или завод ЖБИ[4], – но это только если сырье рядом бывало. Строиться-то тоже надо. И получалось в итоге так, что работы какой-никакой, но честной, хватало на всех, и даже рабочих рук не хватало.

Потом, как развалился СССР, – работы не стало как-то разом. Это было удивительно, но это было так: вот как-то все работало, и вдруг раз – и перестало работать. Предприятия позакрывались, и даже не потому, что их продукция не выдерживала конкуренции с польской и китайской продукцией, просто директора становились их хозяевами, и если где-то они относились к делу по-хозяйски, то где-то – просто разворовывали, распродавали то, что можно было продать, и исчезали в неизвестном направлении. Удивительно, но ни в одном маленьком городишке ни один человек, видя, что лишают работы его и его детей, лишают их будущего, не попытался куда-то выйти, заявить протест, помитинговать. Причем часто лишали те же директора, которые в этом же городе жили, которых все знали и даже уважали. Это в четвертом году, когда автобусами собирали на Майдан и платили по пятьдесят долларов сразу, все пошли. Пятьдесят долларов ведь – реальные деньги, тут многие зарплату меньше получают, а делов-то всего – постоять да поорать на площади: «Ющенко» да «Кучма, геть». Это тебе не работу собственную отстаивать да будущее своих детей, ведь тут разбираться в чем-то надо да на себя ответственность какую-то брать. А тут – Кучма, геть – и все тут. Как Кучма геть – так сразу счастье наступит.

Как заводы разворовали, колхозы развалили, работы не стало – жить стали по-разному. Кто-то в челноки подался, китайский шмурдяк[5] привозить да продавать. Кто-то на натуральное хозяйство перешел. У кого голова работает – в люди выбился, бизнесом занялся, их за это ненавидели. Кто-то политиканствовать пошел – чем хуже были дела в стране, тем громче произносились речи с трибун. Ну а большинство – в заробитчане подались, кому повезло: документы выправил да язык как-нибудь знает – тот в Европу. Кому не повезло – в Россию.