Ах, если бы реальная жизнь была так проста!

Но мой глаз перестает дергаться.

Я беру телефон и звоню Крису.

– Грудь Дженет Джексон, – говорю я ему. – Сопли от страха. Куриная кость.

Воцаряется долгое молчание, во время которого Крис, наверное, беспокоится, что у меня случился инсульт.

– А?..

– Это не может быть прямой эфир. Я снимусь в программе Джимми Киммела. Но это не должен быть прямой эфир, – твердо говорю я.

Я слышу, как Крис вдыхает и выдыхает. Он съест мои почки и печень под хорошее вино.

– Позволь, я уточню, – напряженно говорит он. – Ты снимешься в программе «Джимми Киммел в прямом эфире». При условии, что это не будет прямой эфир.

Он произносит это так, будто разговаривает с сумасшедшей. И, возможно, так и есть.

Но я только что наблюдала, как Кристина Янг получает свою шоколадную фабрику. Я чувствую себя храброй. Я не иду на компромиссы. Мне нет нужды чем-то довольствоваться.

– Именно, – говорю я ему.

Если я должна быть на ТВ, если я обязана принимать участие в таком страшном событии, как шоу Киммела, то мы будем делать это по-моему или не будем делать вообще.

Видите, я держу все свои составляющие при себе.

Мне не нужны брауни.

Я хочу, черт возьми, всю шоколадную фабрику.

ДА должно ощущаться как солнце.

Понятия не имею, как это случилось, или какие велись переговоры, или чьего младенца Крису пришлось украсть, или чем я теперь обязана какому-то незнакомцу, или с каким военачальником я теперь помолвлена.

Не знаю. И знать не хочу.

Крис это сделал.

Этот человек вызвал дождь.

Вот каким образом за неделю до эфира последней серии «Скандала» я оказываюсь сидящей в декорациях фирмы «Поуп и партнеры» с Джимми Киммелом, снимая часовую «неживую» специальную программу под названием «Джимми Киммел в прямом эфире. За кулисами «Скандалябра».

Джимми был невероятно мил со мной. Он рассказывал мне смешные истории и расспрашивал о моих детях, пока мы ждали включения камер. Перед каждой порцией съемок он терпеливо растолковывал мне, что будет происходить дальше, а потом рассказывал все это еще раз, точно знал, что у меня память как у страдающей острой деменцией старухи, которая способна запомнить не больше двух-трех слов подряд. Он все время спрашивал, в порядке ли я. Если ему и показалось странным, что я превратилась в колоду и, похоже, не могла одновременно ходить и говорить во время съемки, он держал это при себе. Он просто организовал дело так, чтобы мне ни в коем случае не приходилось передвигаться и говорить одновременно. В сущности, он сделал так, что мне вообще почти не нужно было говорить. Я серьезно! Пошарьте в Интернете. Посмотрите это. Что я делаю?

1. Улыбаюсь.

2. Очень стараюсь не смотреть прямо в камеру.

3. Смеюсь над шутками Джимми.

4.

Держу в руке огромный бокал, а Скотт Фоули наливает в него вино.

5.

Смотрю прямо в камеру, хотя мне СТО РАЗ говорили этого не делать.

6. Снова смеюсь над шутками Джимми.

Джимми выполнил всю работу. Мне не пришлось ничего делать. И все же. Он устроил все так, что КАЗАЛОСЬ, будто я что-то делаю. Все думали, что я все время что-то делала. Итак, он выполнил всю работу, а я пожала все лавры.

Как будто младенчик какает.

Все сюсюкают над младенчиком. А кто вытирает какашки? Не младенчик, могу вас уверить. Но никто не сюсюкает над человеком, уносящим вонючий подгузник в мусорное ведро.

Кажется, я только что уподобила себя какающему младенчику. Но вы меня поняли. Джимми проделывал удивительные трюки, чтобы я выглядела хорошо. И поскольку Джимми постоянно работает над своей программой и всегда великолепен, все только кивали и улыбались ему. Но поскольку существовал очень серьезный шанс, что вокруг меня будет ореол из соплей от страха и куриных костей, я получила стоячую овацию от всех знакомых.