То ли от холода, то ли от наплывающей жути Варвару разом затрясло.

Лидия Васильевна приобняла её, сдерживая дрожь и чуть согревая. Показала глазами – молчи, молчи! Кивнула в сторону рассыпанных ягод – не волнуйся, они не пропустят.

Незнакомец съёжился на полу, всё никак не мог отдышаться. Мокрые волосы сосульками налипли на лицо. В бороде запутались крошечные листочки с кусочками побуревшей ряски. Смахивающая на рабочую робу одежда вся была пропитана водой. Наверное, он лесник – отчего-то решила Варвара, разглядывая обветренное, заросшее почти до самых глаз лицо.

Холод не отступал.

Руки совсем заледенели, и Варвара подышала на них, через силу пошевелила посиневшими пальцами.

Снаружи снова заскреблись в дверь, опять затянули:

– Кы-ы-ы-ка-а-а… кы-ы-ы-ка-а-а… Впусти-и-и…Впусти-и-и…

А потом прозвучал вой!

Звук нарастал. Выматывающий и протяжный становился всё громче, всё яростнее.

Рядом покатилось, бряцнуло ведро. Невидимая мокруха захныкала, запричитала жалобно.

– Войду-у-у… войду-у-у, – слышалось среди воя. – Заберу-у-у… уведу-у-у…

От него заходилось сердце, простреливало в голове, невыносимо распирало глаза – казалось, ещё чуть-чуть и они лопнут. Варвара зажала руками уши, но это совсем не спасало. Незнакомец отчаянно мотал головой, прижимая к носу смятый платок.

И тогда Лидия Васильевна выпрямилась в полный рост и… запела!

Возможно, что танцовщицей старушка была неплохой. Но певицей – никудышней. Старательно и фальшиво выводила она унылую песню. Голос срывался, не дотягивая до нужной высоты.

Тем не менее стало полегче – оборвался вдруг вой, что-то грохнуло напоследок в дверь и зашуршало, удаляясь.

– Вроде ушла. – Лидия Васильевна закончила импровизированное выступление и с возмущением спросила у мужика. – Вы кого за собой притащили? Кто к нам ломился?

Тот немного смешался, растрепав бороду, ответил односложно:

– Болотная увязалась. Чуть не прихватила, вовремя вы меня впустили.

– Не нас благодари, мокруху.

Мужчина повернулся к ведру:

– Так это ты меня спасла, мокруш?

В ведре застенчиво звякнуло, почти сразу перед незнакомцем появилась миска с исходящим парком бульоном. Рядом с нею стояла корзинка, с ломтями тёмного, ноздреватого хлеба.

– Ржаной? – вдохнула Варвара тягучий, сладковатый запах.

– Угощайтесь, – мужчина кивнул на хлеб. – Если солью присыпать, будет ещё вкусней!

– Мы уже поели. – поджала губы Лидия Васильевна. – Объяснитесь лучше, откуда вам известно про мокруху.

Мужчина не отвечал – шумно хлебал угощение. Ломая кусочки хлеба, заедал душистое варево.

Варвара не утерпела – прихватила один кусок и, под неодобрительным взглядом товарки, принялась жевать. Она чувствовала себя странно и непонятно – словно наблюдала за происходящим со стороны, и диковинная страшилка приключилась не с ней, а с кем-то другим.

– Я требую объяснений! – резкий голосок Лидии Васильевны сорвался на визг.

Мужчина прожевал последний кусок и, отерев рукавом губы, объяснил:

– Всё просто. Это мой дом.

– Дом? Вы здесь живете? – не поверила старушка. – Перестаньте нам врать!

Незнакомец вдруг улыбнулся и будто помолодел, Варвара засмотрелась даже на яркие пронзительно-синие глаза.

– Настоящий дом у меня в деревне. Здесь – так, временное убежище.

– Прячетесь от болотной? – Варвара чуть запнулась на слове, всё-таки происходящее воспринималось  с трудом.

– И от неё тоже.

– А мокруха?

– Мокруша хорошая. Я из дома её перенёс, на время.

– Так вот откуда еда! Жена готовит? – догадалась Лидия Васильевна.

– Баба Фиса подкармливает. Осталась ещё во Мхах добрая душа.