– Нет, – ответил Харлан, – не знаю.

– Потому что убийство – это одно из немногих преступлений, которое редко совершается профессиональными преступниками, – пояснил Брайтуэлл. – Обычно убивают в приступе ярости или страсти, как правило, ничего не планируя. Случайные убийцы совершают ошибки, поскольку никогда не убивали прежде. У них нет никакого опыта. И поэтому их легко найти и легко покарать. Отсюда следует достойный усвоения урок: преступлениями любого рода лучше заниматься профессионалам.

Харлан ждал. Он старался дышать ровно. И с признательностью подумал о царящем в комнате холоде, благодаря которому испарина не выдала его волнения.

– На какие жертвы вы пошли ради нее, – продолжил Брайтуэлл, опять начиная поглаживать волосы Анжелины, – а себе даже не можете позволить новые ботинки.

– Мне нравятся те, что есть, – огрызнулся Харлан. – Отличные ботинки.

– Вы хотите, чтобы вас в них похоронили, мистер Веттерс? – спросил Брайтуэлл. – Неужели именно в этих ботинках вы будете лежать в гробу, когда вас придут оплакивать? Сомневаюсь. Полагаю, на такой случай в вашем шкафу уже заготовлена коробка с новой парой обуви. Вы по натуре предусмотрительны. Такого рода люди готовят все заранее, понемногу откладывая деньги и расписывая статьи расходов: на старость, на болезнь, на похороны.

Ладонь Брайтуэлла по-прежнему лежала на лбу Анжелины и, похоже, действовала благотворно. Спящая успокоилась, ее дыхание стало ровнее и глубже.

– А здесь мило, – заметил он. – Удобно. Чистенько. Держу пари, что и персонал добропорядочный. И платят им неплохо, верно?

– Думаю, неплохо.

– Никаких вороватых сиделок, крадущих из тумбочек мелочь или угощение, которое детишки приносят бабушке, – продолжал Брайтуэлл. – Никаких занудных психов, проскальзывающих по ночам в чужие палаты и трогающих пациентов, так или иначе побуждая их что-то вспомнить о старых добрых временах. Хотя трудно сказать наверняка! Мне не понравился вид того амбала Клэнси. Совсем не понравился. Есть в нем нечто порочное. Свой свояка видит издалека. В том, что касается отклонений, я всегда доверяю своей интуиции.

Харлан молчал. Он понял, что его дразнят. Лучше всего молчать, оставаясь равнодушным. Если он разозлится, то может выдать себя.

– Впрочем, невелика беда, верно? Ваша жена все одно ничего не вспомнит. Может, ей даже нравится… Опять же, вероятно, он не слишком злоупотребляет… И за недостаточностью улик оставим в покое старину Клэнси. Внешность, знаете ли, порой бывает чертовски обманчива.

Брайтуэлл усмехнулся и потрогал свой шейный вырост, пробежав пальцами по его морщинкам и трещинкам.

– Итак, возвращаясь к нашим делам, я, собственно, хотел сказать, что такой постоянный уход, должно быть, стоит немалых денег. А заработать такие деньги можно лишь упорным и долгим трудом. О-о-очень упорным трудом. Вы ведь уже на пенсии, мистер Веттерс?

– Да, на пенсии.

– Подозреваю, что вы откладывали понемногу на черный день. Как я и упомянул, вы предусмотрительны и бережливы.

– Верно, и не меняю своих привычек.

– А служили вы в здешнем лесничестве, не так ли?

Харлан счел бессмысленным спрашивать о том, откуда этот тип так много о нем узнал. Достаточно было того, что он уже здесь и, следовательно, навел кое-какие справки. Не стоило этому удивляться, и Харлан не удивился.

– Да, служил.

– Много ли платили лесникам?

– Более чем достаточно. В любом случае мне лично хватало.

– Я подробно изучил ваши счета, мистер Веттерс. Судя по всему, у вас там совсем не густо, прямо скажем.

– Мы никогда не доверяли банкам. Я держал все свои деньги дома.