Харлан сомневался, что истории о пропавших людях или склонность к каннибализму привлекут в их леса богатых туристов с приличным, после уплаты налогов, доходом, но, с другой стороны, он же не знал журналистской кухни. И вообще тупость людей давно перестала его удивлять. Поэтому они с Полом, Эрни и еще несколькими приятелями, к восторгу Дарины Флорес, предоставили ей все пришедшие им ум истории, приукрашивая их, где требовалось, особыми подробностями или дополняя в случае необходимости собственными фантазиями. Дарина усердно все записывала, поставила всем выпивку за свой счет, отчаянно флиртовала с мужчинами, годившимися ей не то что в отцы, а буквально в деды, и с приближением вечера исподволь опять перевела разговор на самолеты.

– Вы думаете, может, она вроде как имеет слабость к самолетам? – спросил Джеки Штраус, один из трех местных евреев, когда они с Харланом стояли бок о бок в мужском туалете, освобождая пространство в своих мочевых пузырях для очередной пинты пива и для продолжения общения с божественной Дариной Флорес.

– Бог ты мой, неужели вы прячете у себя никому не известный самолет? – спросил Харлан.

– Нет, я лишь подумал, что мог бы раздобыть один и предложить ей полетать на нем, посмотреть окрестности.

– Может, вам стоит вступить в клуб «Небесная миля»? – предложил Харлан.

– Я боюсь полетов, – признался Джеки. – Надеялся только, что мы сможем приятно посидеть в самолете, не взлетая с грешной земли.

– Джеки, простите, сколько вам лет?

– Скоро стукнет семьдесят два.

– Не забывайте, у вас слабое сердце. Любые приятные занятия с такой дамочкой могут вас прикончить.

– Понятно, но разве не чудесна такая смерть! В любом случае, если я выживу, меня прикончит женушка. Лучше уж я отдам концы в руках той чаровницы, чем доставлю моей Лоис удовольствие прибить меня после того до смерти.

В общем, компания бравых аборигенов вдосталь накормила Дарину Флорес как реальными историями, так и выдуманными байками, а она в свою очередь разнообразно подпитывала их воображение. Все наслаждались отличным вечером, за исключением Эрни Сколлея, который тогда не мог выпивать из-за приема лекарств, а потому заметил, что сама Дарина чуть пригубила водку с тоником, а ее улыбка едва касалась губ, не играя в потрясающих глазах, еще очаровательнее потемневших с приближением ночи, и что она давно перестала записывать и теперь только делала вид, что слушает, так же фальшиво, как улыбалась и выпивала.

Эрни эти игры надоели раньше, чем всем прочим. Извинившись, он удалился из бара. По пути к своему пикапу он увидел Эйприл Шмитт, владелицу другого местного мотеля – «Отпускной рай». Она стояла у входа в свою контору и курила с явно расстроенным видом. Насколько знал Эрни, Эйприл курила редко, и знание его основывалось на том, что они с удовольствием проводили вместе ночи, когда испытывали сходные сексуальные желания. Оба они любили одиночество, однако иногда им хотелось легкого общения. Эйприл курила только в плохом настроении, а Эрни предпочитал видеть ее в хорошем настроении, поскольку тогда она легче склонялась к любовным свиданиям, ведь заигрывания Дарины Флорес, пусть даже фальшивые, возбудили в нем тягу к женскому обществу.

– Что-то случилось, дорогая? – спросил он, приобняв Эйприл за талию, завершавшуюся округлостями изящных аппетитных ягодиц.

– Да пустяки, – бросила она.

– Но ты закурила… А ты никогда не куришь по пустякам.

– Да приперся тут ко мне в мотель один тип, номер хотел снять. Выглядел он на редкость омерзительно, и я решила сказать, что у нас нет свободных мест.