Подключение к анализирующей программе? То был, пожалуй, первый «ПсихоЦифр», требовавший непосредственного соединения с мозгом. Ничего хорошего это не предвещало. Керк не пугало подключение к чему бы то ни было, но только при условии, что она сама решала, что это и как оно будет копаться в ее нейронах.

– Я обязана проинформировать тебя, что исследование может оказаться болезненным, – добавила женщина.

– Великолепно, – поморщилась Блум. – И насколько?

– Зависит от обстоятельств, – ответила женщина. – Боль – это путь. Путь – это познание.

– Чтоб меня Напасть задрала, – выругалась Керк. О боли ей никто не говорил – как и о сумасшедшей в монашеском облачении с растрепанными седыми волосами, выглядевшей так, будто у нее полностью перегорели мозги. – Ладно, будем прощаться, – она встала, не глядя на женщину и не сомневаясь, что совершила напастную ошибку, придя сюда. Ее все сильнее охватывала дрожь, которую она уже ощущала раньше. – Пока. Путь – это познание, унитаз – это говносрание и так далее. Всего хорошего.

– Блум.

Керк не знала, почему остановилась, но голос женщины приковал ее к полу на полпути к двери. Она обернулась почти вопреки собственному желанию. Сектантка улыбалась, положив подбородок на небрежно опертую о стол руку.

– Ты это чувствуешь, девочка, – сказала она. – Не знаю, что оно для тебя значит, но ты его чувствуешь. Оно внутри тебя и снаружи тебя – твое будущее. Если ты отсюда уйдешь, ты никогда не узнаешь, каково оно. Это нечто большее, чем твои компьютеры, большее, чем геносоединение с Потоком. Твое будущее зовет тебя.

«Напасть, – подумала Керк. – Что со мной?» Дрожь начала подбираться все ближе к сердцу. Она все так же стояла, не шевелясь, думая, сумеет ли вообще выйти из Центра.

– Собрание даст тебе то, чего не даст никто другой, – продолжала женщина, окутывая ее голосом, словно липкой паутиной. – Ты можешь стать его частью. Можешь познать его в той мере, в какой оно желает быть познанным. Можешь укрепить его своей силой. Можешь, – добавила она, и от этих ее слов Керк охватил ужас, – стать другой.

Именно тогда внутри Керк что-то оборвалось. Дрожь охватила ее сердце, а затем она ощутила то, что ощущала уже не раз, – холод. Она стала холодной, словно компьютерная система, – холодной и надежной, словно геносоединение, и ей ничто больше не угрожало. А потом она перерезала нить.

– Спасибо, – спокойно проговорила она. – Но я не воспользуюсь вашим предложением. У меня слишком много работы и мало времени на всякую чушь.

– Блум, – снова сказала явно застигнутая врасплох женщина, но Керк вышла так же быстро, как и появилась. Краем глаза она успела заметить, как сектантка встает и нажимает спрятанную где-то кнопку, и ускорила шаг, в последнее мгновение выйдя через закрывающиеся двери Центра. Спокойно и уверенно подбежав к скутеру, она сняла генную блокировку и включила зажигание. Машина затарахтела, а затем с негромким свистом устремилась как можно дальше от Центра, дальше от Собрания, дальше от Прима.

Лишь когда Керк оказалась достаточно далеко, холод и дрожь начали проходить, пока наконец она не смогла затормозить, сойти со скутера, сесть, и ее начало трясти.

И теперь, сидя перед шумящим аудиоканалом и подтверждая передачу обновленных данных, она чувствовала то же самое – нарастающую дрожь, доходящую прямо до сердца и предвещающую близкую смерть. Завихрения будущего. Выбор пути.

Да, она это чувствовала. Дрожь никогда ее не обманывала. Она шагнула в дерьмо, в черную дыру, и ее вышвырнуло за Галактическую границу, в пустоту.