– А как же зелье?

Я, окончательно забыв про чай, напряженно слушала тетку.

– Про зелье Камилла сначала и заикнуться не успела. А уж потом стыд не позволил рассказать… и я тоже не позволила. Вот еще, после такого унижения опять к этому «черному» кобелю идти и в обмане признаваться. С него бы сталось и побить ее. В общем, не пустила я. Из гарнизона тот отряд в конце месяца уехал, а мать твоя с тех пор угрюмая ходила. И о мужчинах не желала ничего слышать. А переживала так, что… Даже говорить об этом трудно.

– Говори! – я вцепилась заледеневшими пальцами в скатерть, не сводя с нее глаз.

– Говорю, коль зашла речь об этом. Мать твоя стала дрем-траву употреблять, – тетя Файлина вздохнула. – Тайно. Проглядела я это, не заметила сразу. Ну, подумаешь, глаза блестят, да изредка смеется без причины или съеживается от страха какого. Зелье то ее и сгубило.

В душе что-то оборвалось. Что такое дрем-трава, я знала. В академии сокурсники тихо рассказывали друг другу о тайных курильнях в промышленных кварталах столицы. О том, какие приятные ощущения она давала поначалу и какие страшные видения вызывала после привыкания. Люди, не в силах отказаться от дрем-травы, сталкивались с кошмарами все чаще, пока, наконец, не погибали.

У меня комок подкатил к горлу.

– Ты же мне говорила, что у нее с сердцем плохо стало! И… и все!

– А что я должна была тебе сказать, несмышленышу? – с горечью произнесла тетка. – Да и не солгала я. У Камиллы ведь как раз во время видения очередного сердце не выдержало. Сама себя в могилу свела, а все из-за него! Из-за него все, – повторила она со злостью. – Отца твоего. Век не знать бы его и не видеть никогда!

Я сглотнула, едва сдерживая слезы.

– Так как его звали хоть?

– Полностью не скажу, не ведаю. Камилла только имя, да прозвище называла: Виорд Тихоходец.

Тетка замолчала и нервно помешала ложечкой варенье. Я же, пытаясь успокоиться, глотала остывший чай. Лишь через пару минут, взяв себя в руки, поразмышляла вслух:

– Интересно, а мог ли он быть темным магом?

На лице родственницы промелькнуло отвращение.

– Да они там все темные, поди. «Клинки» же. Убийцы.

– Вообще-то, темная магия – это редкий дар, – пробормотала я.

– Я в этой твоей магии не разбираюсь. Да и какая разница? Прорицание у тебя есть, и то спасибо, хоть что-то полезное перепало. Бездарью ты б, небось, уже вместе с Шарлоттой детей рожала одного за другим.

С последним утверждением поспорить не могла. Да и в наличии у отца способностей к темной магии уже не сомневалась.

Теперь бы обдумать все в спокойной обстановке и решить, что дальше делать. А заодно тоника глотнуть – за время разговора вновь навалилась усталость.

Отставив чашку, я поблагодарила:

– Спасибо за чай, тетя Файлина. Я, наверное, пойду, прогуляюсь немного?

– Иди, – в ее голосе послышалось облегчение. Видимо, тоже радовалась возможности завершить неприятный и тяжелый разговор. – А я пока ужином займусь. Биточки с мясом будешь?

– Конечно, – заверила я и вышла из столовой.

Оглянувшись, убедилась, что тетка направилась к плите и за мной больше не следит, быстро достала из сумки бутылку. Сделала глоток, подождала, пока в голове прояснится, и потянулась за туфлями.

Далеко уходить от дома не собиралась, не настолько меня за прошедшее с последнего приезда время ностальгия мучила. По привычке вышла через черный ход на задний двор, в небольшой теткин яблоневый сад.

Несмотря на то что время уже близилось к вечеру, летнее солнце еще светило вовсю. Щурясь и вдыхая знойный, наполненный ароматами трав воздух, я поспешила под тень деревьев. Помнится, когда-то в детстве я пряталась здесь, рассказывая деревьям про свои маленькие обиды или радости. Этот старый сад был для меня родным, способным понять и утешить живым существом.