Но как проводнику личных интересов Ельцина Козыреву были даны самые широкие полномочия. Его главной задачей было мобилизовать максимальную поддержку Ельцина на Западе. Тогда состоялся первый нашумевший визит Ельцина в США. Организацией этих визитов занимался Андрей Козырев.

Для Ельцина картина будущего внешнеполитического существования России и защита ее национальных интересов тогда не имели значения. Ему важно было другое – мобилизовать те зарубежные силы, которые могли его поддержать в нужный момент внутри России.

Общее представление его о том, как должен функционировать мир, когда Ельцин придет к власти, было весьма примитивным и сводилось к двум-трем позициям, которые были подсказаны ему людьми типа Бурбулиса и Козырева. Состояли они в том, что поскольку, холодная война закончилась, новая Россия должна превратиться из противника в союзника США. Эти страны будут вдвоем решать основные вопросы мировой политики. Поскольку мы в России откажемся от социалистической системы, то исчезнет основа для вражды и конфронтации и США сами не будут проводить по отношению к нам враждебную политику. На пространстве бывшего Советского Союза неким удивительным образом возникает подобие Евросоюза – для этого лишь нужно «освободить» все республики, а затем они к нам непременно вернутся, на добровольной основе, в новой системе, выстроенной на началах экономического взаимодействия.

Была такая установка у Ельцина и его окружения: «А куда они от нас денутся?!» Установка абсолютно неверная, порочная. В итоге Туркмения практически прервала все отношения с Россией, Узбекистан при Каримове вышел из ОДКБ, Грузия встала на путь конфликта с Россией, Украина пошла по пути «оранжевых революций».

Была создана идеализированная картина мира, в котором будто бы будет существовать новое Российское государство. Полностью отсутствовало понимание того, что в странах, появившихся на месте советских республик, появятся мощные националистические течения, эти настроения захватят и властную элиту, и местную интеллигенцию, а национализм вместо коммунистической идеологии превратится в главную идеологию этих государств. Как новые государства, они будут искать опору и свои истоки в прошлом, искать историческую легитимность своего существования. А это неизбежно приведет к усилению националистических, а в таких странах, как Украина и республики Прибалтики, ультранационалистических начал.

Помню, как в 1995 году оказался в кабинете одного из лидеров новых государств Средней Азии. У нас был разговор о сотрудничестве между российском телевидением и этой республикой. И в глаза мне бросилась огромная картина, висевшая на стене. Монументальный всадник, вздымавший меч, очевидно харизматичный лидер, а за ним тьмы, и тьмы, и тьмы – вооруженные, на конях. Поинтересовался, что изображено на картине. И хозяин кабинета не без гордости объяснил: «Это наш предок – Чингисхан».

Сегодня Чингисхана считают своим прародителем в ряде стран. Памятник ему стоит в столице Монголии Улан-Баторе. На гигантском евразийском пространстве, где сформировались новые государства, появилось новое осознание своей государственности. В период существования социалистического лагеря та же Монголия значительную часть своего суверенитета делегировала Советскому Союзу: по обороне, по внешней политике, по развитию экономики. В то время национализм всячески подавлялся, в том числе и в советской Средней Азии.

Когда же соцсистема распалась, а за ней рухнул и СССР, то новую легитимность стали искать в истории. И когда встал вопрос, кто является историческим предком новых правителей династий на огромном пространстве от Каспийского моря до Монголии, ответ дала история, точнее, псевдо-история: Чингисхан, Тамерлан, «древнеукраинские князья»… Не они были прародителями новых государств на постсоветском пространстве, но они должны были сообщить этим государствам историческую легитимность.