● распознает все внутренние и внешние факторы, влияющие на жизнь и судьбу общественной системы, выявляет взаимосвязи между ними и группирует их в рамках выявленных приоритетов, обобщенных средств воздействия на общество;

● формирует цели государственного управления в отношении каждого фактора, влияющего на жизнь общества;

● для достижения поставленных целей определяет весь набор необходимых функций управления как в части структурных, так и бесструктурных методов управления, то есть формирует концепцию управления.

На уровень концептуальной власти замкнуты и обслуживают ее все остальные виды власти. При этом для концептуальной власти безразлично, работают ли на нее те или иные структуры, общественные деятели осознанно или замкнуты на нее в обход сознания, по причине низкого уровня понимания («хотели как лучше…»), создаются ли для реализации основных идей концепции новые структуры или приспосабливаются ранее созданные. Многое при этом решается и на основе бесструктурных способов управления. Если действующие властные структуры не замечают всевластие концептуального центра, то это не означает, что его нет вообще. Он формирует тенденции развития и реализует властные полномочия с надгосударственного уровня через замкнутую на него прямо либо в обход сознания управленческую периферию. Так что реализующаяся в жизни власть весьма далека от официально провозглашенной, отмеченной табличками на служебных кабинетах.

Феномен концептуальной власти состоит в том, что она автократична по своей природе, ее никто не выбирает. Наблюдатель, не имеющий понятия о бесструктурном способе управления, увидит лишь фрагменты полной функции управления в той части, где эта система представлена конкретными структурами. Концептуальная власть может рассматриваться в двояком смысле: и как власть конкретного набора идей, принятых к реализации (власть концепции), и как власть людей, выразивших, осмысливших и реализующих эти идеи. Концепция, смысл которой умышленно утаивается от общественного сознания, называется герметичной. При этом люди, реализующие концептуальную власть, могут быть не связаны структурно, но объединены единой мерой понимания и нравственности (или безнравственности – т. е. неопределенности нравственных стандартов).

Высшее жречество Древнего Египта, осуществлявшее концептуальную власть в обоих смыслах этого термина, состояло из десятки высших посвященных Севера и десятки высших посвященных Юга. Каждая из десяток возглавлялась одиннадцатым жрецом – ее первоиерархом и руководителем. Все они подбирались по принципу наследственности от отца к сыну. При разрыве генеалогической линии по их решению в состав команды включался ненаследственный жрец. Они имели представления о преимуществах совместного принципа управления по отношению к единоначалию. Если голоса их команд и первоиерархов делились поровну, то последние обязаны были совместно найти третье решение, которое должно было быть лучше любого из вызвавших несогласие.

Эта, столетиями стоявшая над фараонами и государственной машиной концептуальная власть во времена Моисея вместе со служителями иерархии Амона приостановила миссию опеки Египта, ушла в подполье и вышла на глобальный над-государственный уровень управления. После этого Египет из ранга «сверхдержавы» древности был низведен до уровня «захолустного королевства», а то и провинции в составе другого государства – дабы скрыть начала истории в водах Леты.

Именно к этому периоду восходят истоки евро-американской (библейской) концепции управления, так же, как и принципиально иные мировоззренческие представления святорусского жречества, контактировавшего с египетской иерархией Ра в более ранний период, когда она была еще не подконтрольна иерархии Амона. Последним фараоном, несшим истину единобожия, был Эхнатон (1375–1325 гг. до н. э.). Само жречество переродилось при этом в знахарство, приспособив имеющиеся концептуальные знания и навыки реализации концептуально-властного управления для достижения собственных клановых интересов, вместо заботы об общественном благе и выстраивания лада с окружающей средой.