Вновь откидываясь на жесткую спинку, плотнее кутаюсь в шинель. Холодно тут, в Маньчжурии. Холодно и дождливо! Временами… Через несколько секунд опять трогаем, и я возвращаюсь к недавним событиям, перебирая в памяти наиболее важные.

Не удовлетворившись разносом подчиненных, Линевич в тот же день вызвал к себе нескольких генералов персонально. На одну из таких бесед, будучи еще совсем слабым, был приглашен и я. С предварительной просьбой подготовиться к визиту воспоминаниями. И не только. Что я и сделал, любезно принеся несколько рисунков с собой. Валяться и ничего не делать – отнюдь не мое призвание.

Чуть прихрамывая, в кабинет главнокомандующего входит подтянутый человек в генеральском мундире и с лицом пофигиста. Абсолютно белая голова и взгляд немало повидавшего на своем веку человека лет пятидесяти. Несмотря на легкую хромоту, мягкая, кошачья походка… Все в нем выдает опытного вояку, и… Есть такое качество у людей, которого не изобразит ни один актер. Даже по Станиславскому, как ни старайся. Врожденное чувство собственного достоинства, что ли… Другого термина не подобрать.

– Павел Иванович… – Дед-командарм радушно выходит из-за стола. – Пожалуйте, рад видеть! Бросьте формальности, садитесь, – придвигает тому стул.

Я сплю? Нет, Линевич, конечно, не Рожественский, но и подобного панибратства себе не позволяет. По крайней мере, я не видел ни разу. Наоборот, все по форме, всегда субординация…

Загадка разъясняется довольно скоро. И признаться, как бы мало я о русско-японской войне ни читал, но эту фамилию услужливая память идентифицирует крайне легко.

– Смирнов, Вячеслав Викторович… – представляет меня Линевич, отчего-то волнуясь.

Я вытягиваюсь «смирно».

– …Поручик по адмиралтейству, член штаба Тихоокеанской эскадры… Прошел Корейское сражение на броненосце «Князь Суворов»!.. – На этих словах мой покровитель позорно запинается.

В глазах вошедшего появляется едва заметный интерес.

– Мищенко Павел Иванович, генерал-лейтенант…

Этого мне достаточно. Линевич бубнит что-то еще, но я уже не слушаю. Мищенко, один из талантливейших военачальников той войны! Лишь набег на Инкоу под его руководством чего стоит… Гордый, знающий себе цену человек. Отлично запомнилась финальная деталь биографии этого породистого дворянина эпохи… Когда в восемнадцатом году к нему в дом вломились большевики, потребовав снять с формы знаки различия, позору тот предпочел молча застрелиться…

Непроизвольно начинаю смотреть на него снизу вверх. Что, надо сказать, делаю крайне редко. Таких мало встретишь в жизни… Уважаю, Павел Иванович. Да сам главнокомандующий перед тобой эвон как лебезит, я посмотрю!

С нескрываемым почтением жму его руку.

«Тпр-ру-у! Тпр-ру-у-у, родимые!..» – Коляска вновь останавливается. Ливень закончился, и из-за серых туч уже пробивается робкий солнечный лучик.

Что опять такое?!.

Автомобили, обогнавшие нас некоторое время назад, завязли в конкретной маньчжурской грязи. Бывает… Спешившиеся казаки, облепив борта, дружно пытаются вызволить неудачников:

– Давай, дружно!

– Пошла, родимец тебя возьми!..

– Чохом, чохом враз возьмем, братцы!

Ко всеобщему ликованию, автомобили наконец вызволены и путь свободен. Наш караван вновь трогается, а я, мирно облокотившись на Стаса Михайлова, мысленно возвращаюсь к встрече с Мищенко.

Линевич сумел уложиться в десять минут. Цель, поставленная перед Павлом Ивановичем, такова: создать несколько десятков небольших групп из наиболее подготовленных бойцов для ведения активных действий в тылу противника. Задача-минимум: с помощью диверсий вдоль линии железнодорожного полотна вывести снабжение японской армии из строя. Надолго, а не как это было в Инкоу… При упоминании этого названия Мищенко недовольно хмурится.