Юля убрала за ухо пепельный локон, кивнула:

– Хорошо, но долги…

Лаки махнул рукой:

– Пусть это тебя не волнует!

Хотелось завоевать для нее весь мир, положить к ее ногам несметные сокровища. В такие моменты Лаки казалось, что он нечто большее, чем просто человек, возможности которого ограничены бренным телом.

– У меня все есть. Разве что вечер в баре послезавтра… Рассчитываю потратить пять-семь тысяч.

– Не вопрос! – Лаки похлопал себя по карманам, метнулся в прихожую, вытащил две пятитысячные и протянул Юле; поколебавшись пару секунд, она взяла деньги.

– Спасибо.

Вроде бы осталась довольной, но Лаки собой был недоволен категорически. Что это за подарок любимой девушке? Они что, двадцать лет женаты и настолько измотаны, что в их жизни не осталось места сюрпризам? И снова душе сделалось тесно, Лаки притянул Юлю к себе, положил одну руку ей на затылок, а вторую на грудь, и время перестало существовать.

Страсть вышвырнула его из реальности в другой мир, полный блаженства, где все правила были – его, но рано или поздно нужно возвращаться.

Довольная, раскрасневшаяся Юля щурилась на солнечный луч, лежащий на ее лице золотой полоской, ресницы подрагивали, ноздри трепетали. Лаки провел пальцем по ее губам, и она легонько сжала его зубами. На столике стояла початая бутылка портвейна, штопор валялся на полу, и даже бокалов не было.

– Ты – совершенство, – проговорил Лаки, потянулся к портвейну и сделал несколько глотков из горлышка.

Юля села на него сверху, забрала бутылку:

– Не пей, а то чудить начнешь.

– Не начну, – пообещал Лаки. – Так хорошо, что аж жить хочется! Поехали куда-нибудь – в кино, на каток… Не знаешь, есть ли какой концерт?

– Нет, – задумчиво качнула головой Юля, ее волосы свесились на грудь Лаки. – Лучше спой мне что-нибудь… Вообще-то странный ты, – она хлебнула вино. – Современный, продвинутый, а музыку слушаешь старинную… Ну, из прошлого века.

– Слушаю я все, кроме блатняка, но разве споешь транс? Душа-то петь хочет, спасибо отцу, земля ему пухом, научил играть на гитаре. Если тебе не нравятся мои песни, зачем просишь сыграть?

– Кое-что мне нравится. Но еще больше нравится смотреть на тебя вдохновленного.

Лаки еще немного выпил, подождал, когда душа расправит крылья, оделся – в квартире было холодно, отопление еще не включили, – расчехлил старенький «Гибсон», настроил, посмотрел на Юлю: она закуталась в одеяло и взирала как-то странно. Он ударил по струнам:

– Да-да-да, эта мне нравится! – Юля улеглась, подперев голову руками.

Лаки спел одну песню, потом – еще романтичную из репертуара «Наутилуса» – «Я хочу быть с тобой», потом ему сделалось скучно, и он исполнил «Дикого мужчину»[6] – Юлька расхохоталась.

Портвейн закончился, захотелось продолжения банкета, Лаки предложил Юле одеться и поехать развлекаться. Сопротивлялась она недолго, и спустя полчаса они сидели на заднем сиденье такси.

Сначала были коктейли в любимом баре Лаки с названием «Обираловка», потом он повез Юлю в торговый центр, где заметил, что она с тоской поглядывает на ювелирные витрины, выставленные между проходами. К тому моменту он ощущал себя как минимум богом местного масштаба, а разве может бог позволить своей избраннице печалиться?

На предложение выбрать что-нибудь ко дню рождения Юля демонстративно отвернулась от витрин, но Лаки настоял, и она присмотрела скромное колечко с фианитом за восемь тысяч, чуть ли не самое дешевое.

– Выбирай то, что действительно нравится, – настаивал Лаки.

– Влад, – проговорила она серьезно, заглянула в глаза. – Не надо, у нас будут проблемы.