Во внутреннем дворике пахло прелой соломой. Посередине – каменный стол, похожий на жертвенник. А во главе стола восседала госпожа Статира. Лик сразу понял, что это она, хоть ни разу в жизни не видел.

Это была старая женщина в простой тунике с длинными, совершенно седыми волосами. Её кожа стала похожа на дубовую кору, глаза цвета холодной стали взирали безжалостно.

Перед ней стоял кувшин и чаша для вина. Но к вину госпожа Статира пока не притронулась.

Когда Лик пошёл в дворик, на её лице не шевельнулся ни один мускул. Это хорошо.

Ей, конечно, не впервой видеть голых парней. Но приятно, что она даже не попробовала рассердиться.

– Мир вам, госпожа Статира!– произнёс невриец,– Я пришёл…

– Садись,– сказала она,– Ешь. Пей. Рассказывай.

Лик подчинился. Каменная скамья неприятно холодила яички. Ничего, сейчас согреется.

Еда была такая: кусок отварной телятины, ячменные лепёшки с козьим сыром, свежие оливки. Лик окончательно убедился, что сегодня боги к нему благосклонны.

Даже если его выгонят из поместья, он убежит с полным брюхом.

– Вы позволите мне принести благодарность моим богам?– спросил он, стараясь не смотреть на еду,– Перед трапезой, как это принято.

– Делай, что полагается,– сказала госпожа Статира.

– Когда я закончу, я поблагодарю и ваших.

– Нет нужды. Мы всё уже сделали.

Привратник подошёл к госпоже, и встал по правую руку. Это был достаточно красивый, высокий мужчина, скорее фригийского типа. Лик предположил, что он служит ей не только по хозяйству – и чудом удержался, чтобы не захихикать.

Нет, не время для непристойностей. Сейчас он будет делать нечто важное. Может быть, самое важное, что делает человек в этом мире.

Он выбрал для жертвоприношения самое красивое, что было на столе глиняную миску с оливками. Они были чисто вымыты и сверкали, как драгоценные камни.

Подношение предназначалось Луне. Она была его проклятием и она же его хранила. Невриец обхватил чашу двумя руками, поднял над головой и замер, бормоча молитву.

Молитва была на древнем, совершенно непонятном языке. Жрецы советовали не задумываться, что она могла значить, а вместо этого читать её как можно внимательней. Вдруг ошибёшься и жертва пролетит мимо Луны? Это никуда не годится.

Всё, конец.

Он поставил миску на стол и положил в рот сразу три штуки. На вкус оливки были такими же прекрасными, как и на вид.

– Почему ты ешь жертвенную еду?– вдруг спросила госпожа Статира.

– Но… я уже сделал подношение, и…

– Если ты его съешь, то богам ничего не останется.

– Нет, всё правильно. Боги своё уже съели.

– Съели? А что тогда в миске?

– Остатки. Мы делим с ними одну трапезу…

– По остаткам не заметно, чтобы их кто-то ел.

– Разумеется! Часть богов – она невидимая!

– Интересно рассуждаешь,– госпожа Статира наклонила голову,– Значит, часть богов – невидимая. А что случится, если какой-нибудь нечестивец не даст богам эту часть? Получается, боги будут обманут.

– Не будут они обмануты! Такое сразу увидят!

– Как это можно увидеть? Ты сам сказал, что часть еды, предназначенная для богов – невидимая.

– Боги увидят! Они своего не упустят. А нам…– Лик развёл руками, чтобы показать сложность теологической проблемы,– Нам, простым людям, на это и смотреть не положено.

– Почему ты так уверен, что богам нужна именно невидимая часть еды?

– Ну, боги же сами обычно невидимы.

Лик по прежнему не понимал, какой смысл в этом допросе. Это же очевидные вещи. Из даже дети знают, ещё до инициации…

– Говоришь, боги невидимы,– старая женщина хмурила брови,– Интересные у вас боги… А как насчёт Солнца? Или вы, скифы, солнце не почитаете?