Орн замер, очарованный знакомым звучанием. Воспоминания перенесли его в прошлое. Этот инструмент назывался каитрой: в детстве его сестры играли на нем в очень похожей комнате. Он узнал и женщину за инструментом – те же волосы цвета червонного золота, тот же силуэт. Это была незнакомка, мелькнувшая утром у бассейна. Держа в каждой руке по молоточку, она играла на шестирядной – в каждом ряду по пять струн – каитре, которая представляла собой продолговатое блюдо из черного дерева, установленное на металлической тумбе.

Орн, витая в меланхолических воспоминаниях, медленно приблизился к ней со спины. Его шаги скрадывал густой ковер. У мелодии, которую играла девушка, был любопытный ритм: он навевал образы силуэтов, которые буйно пляшут вокруг пламени костра, вскидывая руки, припадая к земле, топая ногами. Диана взяла последний аккорд и заглушила струны.

– Я даже заскучал по дому, – сказал Орн.

– Ой! – Она резко обернулась и ахнула. – Вы меня напугали. Я думала, тут никого нет.

– Простите. Музыка меня захватила.

Она улыбнулась.

– Я – Диана Буллон. А вы – Льюис Орн.

– Надеюсь, вы и вся ваша семья будете называть меня Лью, – сказал он. Теплота ее улыбки была ему приятна.

– Конечно… Лью. – Она положила молоточки на струны каитры. – Это очень старый инструмент. Большинству людей его звучание кажется… немного странным. Умение играть на нем передается в семье моей матери из поколения в поколение.

– Каитра, – сказал Орн. – Мои сестры на ней играют. Я уже очень давно ее не слышал.

– Конечно, – сказала она. – Ваша мать… – Она замолкла, будто запутавшись. – Мне надо привыкнуть к тому, что вы… то есть, что у нас дома живет чужой человек, который на самом деле не чужой.

Орн обнаружил, что широко улыбается и что той части его существа, которая наблюдает за его действиями, от этого тошно.

Несмотря на строгий покрой формы КИ и туго затянутые узлом волосы, Диана показалась ему очаровательной. И у нее была просто электрическая аура. Орн напомнил себе, что разговаривает с главной подозреваемой в натийском заговоре. Диана и Мадди? Ситуация была слишком странной, чтобы просто так с ней смириться. Он не мог позволить себе симпатизировать этой женщине, но она ему нравилась. Ее семья проявила к нему доброту, пригласила к себе в дом как дорогого гостя. А как он отплачивал им за гостеприимство? Шпионил и вынюхивал.

Орн напомнил себе, что его главный приоритет – верность КИ и миру, символом которого была эта организация. Но тут другая часть его личности язвительно подсказала – миру вроде того, который они насадили на Хамале и Шелебе.

Он не придумал ответа оригинальнее, чем:

– Надеюсь, я недолго буду казаться вам чужаком.

– Уже не кажетесь, – сказала она, а потом шагнула вперед и взяла его под руку. – Если чувствуете в себе силы, могу провести вам персональную экскурсию по дому. Он очень странный, но я его обожаю.

Музыка представляет собой критически значимый элемент многих случаев переживания пси, на которые навешивается ярлык религиозных. Через экстатическую энергию ритмических звуков мы воспринимаем призыв, который адресован силам, стоящим вне времени, не имеющим привычных ширины и длины и не сжатых в материальную форму, знакомую нам в нашем уголке вселенной бесконечных измерений.

– Ноа Аркрайт, «Формы пси»

К тому времени, как настал вечер, Орн совершенно запутался. Диана показалась ему интересной и волнующей, но при этом он никогда еще не встречал женщины, с которой ему было бы так комфортно. Ей нравились плавание, бескровная охота на палойку, вкус дитарских яблок. Она проговорилась, что не питает особенного уважения к старшему поколению и бюрократической верхушке КИ, и добавила, что никому и никогда еще в этом не признавалась.