Он вздохнул и покачал головой:

- Если ты готова ради курсовика подойти к незнакомому парню и сдать ему своих друзей - это, наверно, ещё паршивей, чем если б ты решила выиграть спор, - высказался он, и вот тут я чуть не задохнулась от возмущения, несмотря на этот взгляд голубых глаз.

- Что? - поражённо переспросила я.

Как можно так говорить? Да, я бы сдала друзей, но ведь он сам знал про спор! Если б не знал, я бы, конечно, тоже сдала, но не чтобы казаться белой и пушистой, а потому, что так было бы правильно! Вовсе не из желания выбелиться перед ним…

Дима мне резко разонравился. Раз он так считает, надо было спорить на него всерьёз! Он бы, наверно, и то меньше обиделся и не смотрел бы на меня, как на врага народа, каким считает сейчас.

Сперва ему не нравилось, что я поспорила на него, а теперь не нравится, что я бы не стала доводить спор до конца!

- Это почему же спор - лучше? - поинтересовалась я. - Это ведь низко - спорить на чувства людей! Или нет?

Дима философски пожал плечами, вновь глянув на небо.

- Спор - это азарт, - ответил он, наконец. - Ты можешь вписаться в него... в состоянии аффекта, например. Ну, под настроение, или тебя взяли на слабо, или мало ли ещё сколько причин. Для тебя вот –курсовикипричина. Это паршиво, но понять можно. А вот прийти и сдать друзей - это уже идти на попятную, это очень плохо. Споришь ты на неизвестно кого, а сдаёшь своих друзей - чувствуешь разницу?

Я не считала Дину и Севу своими настоящими друзьями. Так, студенческими приятелями, общение с которыми может либо перерасти в дружбу в дальнейшем, либо сойдёт на нет сразу, как закончится обучение. И я не считала, что сдавать их ему в данной ситуации преступно. Моим принципам не противоречило. Зато Димка усмотрел в этом предательство и осудил.

Молчание затягивалось, и Дима вновь глянул на меня.

Я нашла в себе силы отвести взгляд и оглядеться. Дворик опустел. Асфальт вокруг нас занесло тонким слоем снега. Тоска.

И так настроение было не очень, а Дима его окончательно уничтожил. Что ответить ему, я не знала, да и не хотелось продолжать разговор.

Надо было вообще закончить его ещё тогда, когда Дима сказал, что извинил меня.

Вздохнув и зябко поёжившись, я отправилась в здание, так ничего и не ответив парню.

Он и сам не настаивал на продолжении или каком-то завершении разговора.

Дойдя до двери, я обернулась и посмотрела на парня. Он стоял и глядел в небо, а от него ко мне вела цепочка моих следов на белом только выпавшем снегу.

Это показалось мне печальным зрелищем: красивый парень с умопомрачительными глазами и мои следы, уходящие от него...

Пока он не заметил моего внимания, я поспешно забежала в дверь и помчалась вверх по лестнице, к Дине и Севе.

10. Глава 9

ГЛАВА 9

Ни на минуту не сомневалась, что эти двое не пошли ни на какую лекцию, проигнорировали звонок и остались ждать меня. Наверняка отлично всё видели, и от них не укрылось, что разговор у меня с Димой был неприятным.

Дина сидела на подоконнике и глядела на меня встревожено, а Сева смотрел во двор, на Димку. Я тоже глянула на улицу. Мой недавний собеседник по-прежнему стоял посреди пустынного дворика и задумчиво курил, выпуская дым вверх, в серое небо. Глядя, как серый дым сливается с серыми облаками, я совсем погрустнела.

Постаралась припомнить, был ли он с сигаретой или без, когда стоял там с друзьями, но вспомнить не получалось: я слишком нервничала.

Это обидно, очень обидно, когда понравившийся парень начинает обличать. За дело и не за дело одновременно. И от этого ещё хуже, потому что не определиться в своих эмоциях.