Зрелище было одинаково захватывающим и страшным, и не было семьи, которую происходящее оставило бы в стороне.

Пробудив умы, а вернее, чувства простого люда, революция продолжала своё победоносное шествие по стране, неумолимо истребляя на ходу всё, что мешало или могло бы помешать ей идти вперёд.

Впервые за многие столетия Россия осталась без царя, но народ, ведомый большевиками, не желал более повиноваться никакой власти, кроме как своей собственной, и в эйфорическом возбуждении готов был и дальше крушить и разрушать всё, что олицетворяло для него прежний мир.

Повсюду на местах спешно создавались революционные комитеты, куда входили наиболее активные из сторонников большевиков. Лозунг «Вся власть Советам!» успешно претворялся в жизнь, несмотря на упорное сопротивление «белых», готовых сражаться – и сражавшихся – до последней капли крови за «матушку Русь» либо в отчаянии покинуть её пределы.

Страну лихорадило, а вместе с ней лихорадило и Кавказ. И здесь простые горцы желали лучшей жизни в справедливом обществе, которое было им обещано большевиками. Революционный пожар огненной рекой разлился по всему Кавказу, не миновав и Дагестан, где высшая власть в лице ханов, беков и шамхалов в наибольшей степени олицетворяла собою вековые устои, казавшиеся незыблемыми, но порядком пошатнувшиеся в результате безмолвно-враждебного противостояния богатых и бедных. Давно уже были в прошлом те времена, когда народ сам избирал себе правителей, готовый идти за ними на любого врага, посмевшего посягнуть на его священную землю. Нынешняя знать мало напоминала прежних бесстрашных и отважных, как львы, правителей, и с готовностью служила царскому самодержавию, всё более отдаляясь от собственного народа.

И потому зёрна, брошенные большевиками вроде Манапа и его единомышленников, попадали в благодатную почву и быстро всходили, превращаясь в буйное цветение ржи, пшеницы или мака…

Листовки революционного содержания одна за другой появлялись на ночных улицах дагестанских городов, возвещая о начавшейся в России революции и подчёркивая ведущую роль в ней пролетариата.

«Царь – враг народа, – говорилось в них, – …все народы восстали и дерутся, давайте сделаем и мы то, что делают другие народы, давайте и мы примем участие в деле, чтобы опустилась голова врага… Сторонниками правительства являются миллионеры, ханы, беки, чиновники и офицеры, кои доят народ, как кобылицу. Вот они-то и есть наши первые враги, с которыми мы должны воевать… Сблизившись с большевиками могучей России, как с братьями и сёстрами, в сотрудничестве с ними нужно взять власть в свои руки, землю помещиков распределить между собой, овладеть фабриками и заводами…»

Листовки спешно подбирались полицией и сторожами, но они всё равно успевали проникнуть в народные сердца, находя там горячий отклик.

Февральская революция была воспринята дагестанцами как событие, принесшее людям долгожданную и желанную свободу. В результате Февральской революции в городе Темир-Хан-Шуре был образован Временный исполнительный комитет, представлявший в Дагестане Временное правительство и претендующий на руководство всей Дагестанской областью. В трёх дагестанских городах – Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске и Дербенте – под руководством меньшевиков были образованы Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Революция сильно обострила политическую обстановку в Стране гор. Реакционные силы, куда входили князья с помещиками и офицеры с буржуазией, возглавляемые крупнейшим помещиком и лже-имамом Нажмудином Гоцинским, совместно с Узун-Гаджи, провозгласившим себя последователем имама Шамиля, и князем Нухбеком Тарковским объявили большевикам непримиримую войну, пытаясь отвоевать у них своё право на господство и призывая народ беспрекословно выполнять их требования. Созданные ими в горах вооружённые отряды состояли из представителей дагестанского духовенства и последовавших за ним простых горцев. В намерения Гоцинского входило захватить Темир-Хан-Шуру, разогнать Исполнительный комитет и установить шариатское правление, для чего он и двинул на город свою шеститысячную армию.