. Строга была бригада Геббельса. И вот эта «международная комиссия» с угрозой концентрационного лагеря «в лучшем случае» приступила к написанию отчета со «своими» выводами по Катынскому делу. «Небезынтересно, – пишет Гаек, – происходило также составление тогдашнего отчета с подписями судебно-медицинских экспертов из оккупированных европейских стран. Некоторые не владели в такой степени немецким языком, чтобы суметь написать научный отчет. Написал его и стилизировал немецкий врач из Бреславля Бутц…»^>7.

Не менее интересно происходило и подписание отчета, о чем свидетельствует уже другой член международной комиссии, болгарский судмедэксперт Марко Марков. Утром 1 мая 1943 года международная комиссия, побыв в Катыни 2 дня и вскрыв 9 трупов, вылетела обратно, но вместо Берлина самолет неожиданно приземлился на глухом уединенном аэродроме. «Аэродром был явно военным, – рассказал доктор Марков. – Там мы обедали, и сразу после обеда нам предложили подписать экземпляры протокола. Нам предложили их подписать именно здесь, на этом изолированном аэродроме!»^>8.

Правда, нынешняя бригада Геббельса этим членам международной комиссии уже категорически не верит. Вот, к примеру, Мадайчик пишет: «…правдоподобность изменения мнения М. Маркова умаляет тот факт, что в 1944 году он вошел в конфликт с болгарской народной властью, был арестован и должен был идти под суд «за участие в провокационном катынском деле». Но после того как он поставил под сомнение свою подпись под протоколом международной медицинской комиссии, его освободили»^>9.

Правдоподобность повествования самого Мадайчика сильно умаляют следующие факты.

Во-первых. Помимо общего протокола каждый член комиссии писал свое собственное заключение на родном языке. Марков в этом заключении не сделал выводов о том, что поляки убиты в 1940 году, и, несмотря на то, что впоследствии немцы сильно на них настаивали, он не сделал их и впоследствии.

Во-вторых. По этой причине «народная власть» не могла иметь претензий к Маркову, и он сам явился в софийский суд с заявлением о Катынском деле в январе 1945 года, когда в Болгарии была власть многопартийного Отечественного фронта. Коммунисты пришли к власти в Болгарии только в 1946 году.

А профессор Гаек выпустил в Праге брошюру «Катынские доказательства» в 1945 году, в правление чешского аналога польского Сикорского, но только более умного – Бенеша. В Чехословакии, кстати, в это время находились не только советские войска, но и американские, причем наши покинули Чехословакию раньше американцев.

Итак, эта комиссия подготовила рукой Бутца акт и подписала его на неизвестном аэродроме. На основании этого акта немцы опубликовали в 1943 г. в своей прессе «Официальный материал…», от которого нынешняя бригада Геббельса в восторге. «Проводимые с немецкой дотошностью эксгумационные работы…»^>10 – хвалят геббельсовцы профессора Г. Бутца, нимало не смущаясь, что медицинские выводы Бутца были сделаны на основе околонаучного бреда, о чем геббельсовцы нам через 200 страниц тоже сообщают: «Предложенный венгерским профессором Ф. Оршосом метод псевдокаллуса (датировка по солевым отложениям на внутренней поверхности черепа) не нашел достаточного последующего подтверждения медицинской практикой»^>11.

Противопоставляя эту замечательную по своей научной бредовости работу тому, что впоследствии расследовала в Катыни советская комиссия под руководством академика Бурденко, «эксперты» прокурорской части геббельсовцев так оценивают изделие Г. Бутца: «1. «Официальный материал…» имеет вполне ясную структуру изложения и фактически приводит относительно полные данные о характере тех действий, которые были осуществлены в ходе эксгумации в апреле – июне 1943 г., дает протокол исследования массовых могил и выводы экспертизы, которые подписали участники международной комиссии врачей»