Рассвирепевший Крикс бросил на штурм Луцерии все свое войско. Несколько часов на улицах городка, во внутренних двориках и в домах кипели ожесточенные схватки. Около трех тысяч горожан нашли свою смерть в этом побоище. Крикса и его соратников-галлов потрясло то, что граждане Луцерии сами убили своих жен и дочерей, дабы они не угодили на потеху восставшим невольникам.

От залитой кровью Луцерии Крикс повел свое войско к городу Аргириппе. Этот город был значительно крупнее Луцерии, имел каменные стены и башни, поэтому его жители, принявшие к себе селян из близлежащих деревень, наотрез отказались выполнять любые требования восставших. Крикс не стал тратить время на осаду Аргириппы и повел своих воинов дальше, с ходу захватывая маленькие городки, не имевшие стен, опустошая виллы и селения. Восставшие гнали за собой тысячи коров и овец, отнятых ими у местных землевладельцев.

На гористом Гарганском мысе воины Крикса взяли приступом небольшой городок Урий, защитники которого заранее натаскали на стены побольше камней, чтобы швырять их сверху в мятежников. Как и в Луцерии, все население Урия было вырезано поголовно галлами и германцами, мстившими таким образом за своих погибших соратников.

Во взятом восставшими Урии меня поразил один случай. Совсем еще юная девушка, не желая даваться живой в руки галлов, забралась на плоскую крышу высокого трехъярусного дома и бросилась вниз. Внизу у самой стены дома стояли, сбившись в кучу козы и овцы, напуганные криками и звоном оружия. Девушка упала с большой высоты прямо на эту небольшую отару и осталась жива, не повредив себе ни рук, ни ног, ни головы. Мягкие овечьи спины смягчили удар девичьего тела при падении.

Кто-то из галлов с радостным смехом схватил девушку за черные вьющиеся волосы, посчитав ее своей военной добычей, но я немедленно вмешался и объявил, что эта девушка, спасшаяся столь чудесным образом, явно находится под покровительством кого-то из богов. По этой причине эту девушку нельзя трогать и лучше отпустить ее на все четыре стороны, дабы не гневить богов. Поскольку со мной согласился оказавшийся тут же Брезовир, никто из галлов не стал выражать свое недовольство.

Я взял испуганную растрепанную девушку за руку и повел за собой, желая поскорее увести ее из охваченного кровавым хаосом городка, где свирепствовали галлы и германцы, добивая последних защитников Урия. Вскочив верхом на коня и посадив девушку позади себя, я поехал по дороге в сторону горного хребта, лиловые вершины которого были облиты красными лучами закатного солнца. Дорога шла сначала по каменистой пустоши, затем углубилась в светлый лиственный лес. Крики галлов и германцев, грабивших Урий, постепенно затихли, затерялись вдалеке у нас за спиной. Моя юная спутница рыдала, уткнувшись лицом в мою спину. Я молча правил конем, вглядываясь вперед. Горячий жеребец то и дело порывался перейти на рысь, и мне приходилось туже натягивать поводья, чтобы вновь перевести его на шаг.

Когда тень от горных вершин упала на дорогу, я увидел невдалеке небольшое селение, откуда спешно уходили люди, гоня перед собой коз и коров. Кто-то из селян ехал верхом на осле, кто-то верхом на лошади. Маленькие дети тряслись вместе с нехитрыми пожитками в скрипучих повозках, запряженных быками.

При виде меня какой-то старик в грубом плаще и войлочном колпаке спросил, далеко ли до римского стана. Я ответил, что не знаю.

– А ты разве не из римского войска, друг? – удивился старик, оглядев меня.

На мне был панцирь, шлем и поножи с убитого римского центуриона. Калиги у меня на ногах и красный плащ на плечах тоже были взяты мной как трофеи в лагере Клодия Глабра.