«Гитлер был сознательно скромен, когда речь заходила о сравнении его роли [во время неудачного путча 1923 года] с ролью Людендорфа. Именно Людендорф занимал первое место, говорил Гитлер на суде [в ходе процесса, последовавшего за путчем], тогда как он, Гитлер, руководил лишь политической борьбой. Претендовать на первое место в движении, в котором рядом с ним стоял Людендорф, было для него “немыслимо”»^>166. Так и было в действительности. Гитлер был одержимым, но не сумасшедшим – не настолько, чтобы публично провозглашать себя фюрером германского народа, все еще будучи «одиноким странником ниоткуда» (по его собственному выражению) – практически неизвестным австрийцем, скромным отставным капралом, авантюристом политических задворок и оратором пивных залов. Людендорф же «был тогда символом общенародной борьбы»^>167.

Но внутри партии Гитлер вел себя совершенно иначе: с июля 1921 года везде и во всем он действовал как фюрер – единственное в своем роде лицо, в конечном счете ответственное за принятие всех решений. «…На общем собрании [НСДАП 29 июля] было принято единогласное решение о том, что руководить партией буду лично я. Тогда же был принят и новый устав, возлагающий на председателя движения всю полноту ответственности…», – писал Гитлер в «Майн Кампф». «С утверждением нового устава и назначением меня на пост президента я получил власть и права, необходимые для того, чтобы покончить с этой бессмыслицей [то есть с демократическим процессом]. Вместо решений, принимаемых в комитете большинством голосов, был утвержден принцип абсолютной ответственности»^>168. Гитлер, благодаря посредничеству Дитриха Эккарта, приобрел «диктаторские полномочия», соответствующие его амбициям. Он уже больше никогда от них не откажется. «Смесь хладнокровия, хитроумного коварства и решительности, а также готовность идти на большой риск даже ради малых ставок, качества, которые он вновь и вновь будет проявлять в критических обстоятельствах, помогли ему захватить контроль над НСДАП и в то же время упрочить свои притязания на лидерство во всем национал-расистском движении» (Фест^>169). Даже сам Кершоу пишет: «[Июльский переворот в НСДАП] был первым шагом на пути превращения НСДАП в партию нового типа – “партию фюрера”»^>170. Это же подтверждает и Хайден: «С того дня [29 июля 1921 года] Гитлер стал вождем мюнхенского национал-социалистического движения»^>171.

«Тем самым вечером Герман Эссер в цирке Кроне приветствовал Гитлера словами “наш вождь” – unser Führer. Именно Эссер, с циничной сентиментальностью разглагольствующий в ресторанах и пивных, заслужит титул самого рьяного проповедника мифа о фюрере. Одновременно Дитрих Эккарт в Völkischer Beobachter начал хорошо организованную кампанию по созданию того же самого мифа. 4 августа он набрасывает портрет Гитлера – “бескорыстного, самоотверженного, преданного и искреннего” человека, всегда “целеустремленного и бдительного”. Несколько дней спустя появляется другая заметка – на сей раз написанная Рудольфом Гессом – которая добавляла духовных черт в этот земной портрет. Гесс славил “чистейшие намерения” Гитлера, его силу, его ораторские способности, превосходные знания и ясный рассудок. О фантастических темпах роста культа Гитлера свидетельствует другой очерк, написанным Гессом год спустя. Гесс представил его на конкурс на следующую тему: “Каким должен быть человек, который снова поведет Германию к величию?” Работа Гесса получила первый приз…»^>172

«Человек, который в один прекрасный день сделает Германию свободной», – так Эккарт представлял своего протеже, вводя его в высшие слои мюнхенского общества. Он знакомил его с хорошо обеспеченными братьями и сестрами из общества Туле, с другими заметными и состоятельными националистами и пангерманцами, например с издателем Юлиусом Леманом. Он вводил его в богатые круги, куда сам имел доступ как из-за своей известности, так и благодаря покровительству Эрнста Ганфштенгля. Ганфштенгль, поклонник и сторонник Гитлера, выпускник Гарварда, был лично знаком с Т. С. Элиотом, Уолтером Липпманом и президентом Франклином Рузвельтом. Он управлял крупным международным предприятием, торгующим произведениями искусства.