Водитель пулей пронесся между грузовиком и стоящими в ряд такси, прогрохотал по каким-то строительным плитам и помчался дальше. Теперь они, бесспорно, стали королями дороги. Пешеходы и автомобили бросались в разные стороны, стараясь убраться с пути автобуса. Любому водителю легковушки нужно было лишь заглянуть в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что не стоит спорить с многотонным монстром, который несется по авеню, виляя задней частью на гармошке, как акула – хвостом.

В салоне стоял гвалт – слышались сердитые окрики, вопли ужаса и даже молитвы. Один человек вскочил с места и пытался отобрать руль у водителя, но тот лишь отталкивал его свободной рукой.

Джекс диким взглядом посмотрел на Томми. В этот момент о баскетболе мальчики позабыли напрочь. Что случилось? И стоило ли пугаться? Оба были городскими ребятами, которых мало чем проймешь. Приходилось им и слышать рассказы о людях, которые вдруг слетали с катушек и начинали чудить. Получается, с водителем сейчас происходит то же самое? Неужели им просто не повезло сесть в его автобус в тот самый день, когда он возжаждал безумной славы?

Тормоза оглушительно взревели. В воздух взлетели книжки и другие мелкие предметы. Бизнесмены посыпались друг на друга, как домино. Джекс врезался в переборку. Томми швырнуло на него. В самую последнюю секунду Джекс выставил перед собой спортивную сумку, спасая обоих от удара головами, который неминуемо закончился бы обоюдным нокаутом. Через несколько кошмарных секунд автобус сбросил скорость ракеты и, вздрогнув, окончательно остановился.

Дверь с шипением открылась.

– Девяносто шестая улица, – учтиво объявил водитель.

Салон полнился криками боли и испуганными всхлипами. Джекс, погребенный под весом Томми, чувствовал, как сердце бешено колотится где-то в горле, и только и смог выдавить:

– А?

– Девяносто шестая, – повторил мужчина. – Хорошего дня.

Джекс и Томми вывалились из салона – и не они одни. Пассажиры, тяжело дыша и хрипя, но не без облегчения, кинулись к безопасному тротуару, отталкивая друг друга. Тот факт, что многие из них давно проехали свою остановку, их больше не беспокоил. Они уже всерьез приготовились умереть, и остаться в живых в такой день определенно было удачей.

Дружески помахав рукой, водитель повел совершенно пустой автобус дальше, отчего остальные участники безумного заезда разразились сердитыми криками.

До Джекса донесся отдаленный вой сирен. С трудом мальчику удалось успокоить дыхание.

– Ну ничего себе!

Но Томми смотрел мимо него на башню с часами на углу.

– Мы еще можем успеть! Бежим!

– Опаздываете, а? – рявкнул Кнапп, тренер команды «Вестсайдские автомобильные зарядники», когда Джекс и Томми появились в раздевалке общественнного центра.

– На Третьей авеню ужас что творится, – объяснил Томми, поспешно стаскивая уличную одежду.

– Мы идем разминаться, – сказал им Кнапп. – Переодевайтесь и быстро к нам на площадку.

Джекс скинул рубашку и, натягивая через голову спортивную майку, зацепил свое отражение в зеркале. Глаза у него опять стали голубыми, почти бледно-зелеными, как обычно. В автобусе они, скорее всего, стали сиреневыми. От волнения всегда фиолетовые оттенки проявлялись. Порой даже стыдно, как будто настроение на лице написано, и никак не спрячешь. Большинство людей изменения цвета в упор не видели, но все-таки чувствовали, что что-то не так. Вечно спрашивали: «Ты что, постригся?», или «Ты что, похудел?», или даже «Ты, случайно, раньше очков не носил?» Трудно было привыкнуть к тому, что на тебя так пялятся. Может, поэтому Томми и оказался идеальным лучшим другом. Он был дальтоник и ничего такого не замечал.