Олег вышел на утоптанное поле, где на самом краю стояли в ряд широкие щиты из мягкой липы. На щитах были намалеваны страшные оскаленные рожи, а на серединном – кривоногий человек. В щитах торчали оперенные стрелы.

Глотая горькие слезы, перед щитами в сотне шагов стояли смирным рядочком белоголовые подростки. В руках дрожали луки, у одного парнишки из-под разбитой рукавички на левой руке текла тонкая струйка крови. Мальчишка с усилием натягивал тугую жильную тетиву, в чистых невинных глазах блестели озера слез.

Земля вокруг щитов твердая как камень. Траву вытаптывают еще в первое лето, когда ищут стрелы, потом и булыжники вбивают в землю, какие не успели выкатить за поле. А само поле чистое, как ток, где молотят зерно.

На другом конце поля белел одинокий щит с намалеванным человеком в шеломе и доспехах. Там упражнялись подростки постарше, били стрелами с трехсот шагов. Здесь их обучал настоящий русин – русич, рус, росс, руг, как называют в разных племенах этих наиболее закаленных и умелых воинов, что везде составляют старшую отборную дружину, отборную среди отборных. Здешний русин был стар, с белыми как снег волосами, с негнущейся ногой. Он был широк в плечах, лицо сильное, злое, в глубоких шрамах. Подростки, как испуганные птахи, разлетались от его крика: гонял искать стрелы, если ушли мимо. С трехсот шагов надо было поразить рисованного ворога, чтобы пять стрел еще шли в воздухе, а шестая била точно в голову.

Олег с сочувствием отвел глаза. Много будет взлохмачено кожаных рукавиц на левой руке – тетива бьет больно, рассекает кожу, – много прольется соленых слез, пока научатся бить птаху на лету, бегущего зайца с полусотни шагов, козу – с сотни, а в могучего тура надо успеть всадить пять-шесть стрел, пока кидается на тебя с опущенными рогами.

Пройдя дальше, Олег услышал из леса топот, выкрики. На широкой поляне между двумя стенами темного бора упражнялся молодняк: молодые мужи, завтрашние воины. С ног до головы увешанные оружием: в панцире из толстой турьей шкуры, бородавчатом от нашитых конских копыт, с боевыми топорами или палицами на перевязи, с круглым щитом на локте левой руки, с острым копьем в правой, а также – луком и колчанами за спиной, швыряльными ножами в чехле на поясе, еще одним – за голенищем, они грузно бежали к стене деревьев, тяжело бухая подкованными сапогами.

Здесь тоже руководил русич – немолодой, грузный, похожий на вставшего на дыбы медведя, но быстрый, резкий в движениях. Он гаркнул что-то лютое – передний ряд парней разом метнул копья, присел, закрывшись щитами, второй ряд бросил копья через их головы. Русич закричал снова – и парни, обнажив мечи, бросились вперед, старательно держа щиты так, чтобы смыкались краями, а на деревья надвигалась единая стена щитов.

Снова рявкнул старый русин – парни остановились, побежали в обратную сторону, изо всех сил держа ряд. На Олега пахнуло крепким потом, хотя он стоял в полусотне шагов, мелькнули залитые потом багровые лица с вытаращенными глазами. Рубахи потемнели, по спинам тяжело бухали мешки – пудика по три в каждом, а потом русин, Олег помнил по себе, доведет этот груз до пяти пудов! И еще заставит держать коленями – зажимая крепко – камень в четыре-пять пудов весом. Так укрепляют мышцы, чтобы конем управлять не только уздой, но и одними ногами, освободив руки для смертельного боя.

Уже обученные пойдут в бой, лучшие станут гриднями, лучших из гридней возьмут в княжескую дружину, нарекут дружинниками. Это младшая дружина, потому что есть еще и старшая, называемая русинами – отборными воинами, присягнувшими положить животы в защиту отечества. В каждом племени есть русины – иногда много, иногда мало, в какое-то время совсем исчезают, если жизнь идет мирно, но едва налетает беда, тут же из разных племен в княжеский град стягиваются русины, образуется русское войско, или просто – русичи.